ДИЗАЙН ВСЕГО— это жизнь, ориентированная на вопрос: «Где я нахожусь?» Давайте различать то, что должно быть интересно, от того, что интересно на самом деле.
"Книжка довольно важная — в первый раз я издаю такой сборник «Зе Беста». То есть, тут собрано не знаю, лучшее или не лучшее, но то, что я считаю важным по разным причинам и достойным натурального восхищения. Чем могу гордиться. И горжусь." — Мирослав Немиров, 2011
Мирослав Маратович Немиров ( 8 ноября 1961-21 февраля 2016)
Мирослав Немиров много чего интересного и важного успел сделать за свою жизнь, почитайте его послужной список в Википедии. Однако его панковская поэзия и сборник «Зе Беста» «164 или где-то около того» - самое важное, если вы хотите узнать, что такое панк и панк в русской поэзии не по описанию, а из собственного опыта. «164 или где-то около того» - энциклопедия на тему панк. Ну и на тему поэзия - тоже. Поэтические жанры, формы, приёмы полезны для поэзии, если они используются для того, чтобы не обращать внимания на пустяки, чтобы формальности не отвлекали от главного, от поэзии. Но, как часто это бывает, инструменты для сосредоточения внимания на главном заменяют главное. Происходит это потому, что поэтический инструментарий не делает поэзию, его задача - демонстрация своей непричастности к поэзии, ибо поэзия не поддаётся формализации. Периодически поэтический инструментарий заменяет поэзию, подменяет её. Когда такое происходит, появляются панки, те, кто возвращает поэтическому инструментарию его задачу: демонстрировать свою непричастность к поэзии.
Гузель Немирова, вдова поэта, организовала наполнила и ведёт странички в фейсбуке и в контакте. Они очень информативны, сделаны с большой любовью. На ютубе множество записей, где Мирослав читает свои стихи. Эти публикации также сделала его вдова. Можно подписаться на её канал Gouselle Nemirova. Сказать спасибо
Редкий случай, когда хороший поэт при этом ещё и хорошо читает свои стихи. Даже не просто хорошо, а безупречно хорошо. Такое везение, что это чтение можно услышать и увидеть. Публикации вдовы поэта - Гузели Немировой.
Мирослав Немиров - Блять нахуяриться я на халяву
Мирослав Немиров - Весною нужно радоваться
Мирослав Немиров - Имел бы если б я бы бронепоезда
Мирослав Немиров - Шестидесятые
Мирослав Немиров 1985 09 никто не хочет бить собак 2011 05 24
Мирослав Немиров - Убей Мента - 2010
Мирослав Немиров - А вы, являетесь которы шлоебенью
Мирослав Немиров читает стихи "Я лето полюбил" и "Нога попала в колесо". Съёмка 1996 года.
В синем небе звезды блещут, Назревает ураган. БуржуАзия трепещет: Ленин! Чистит свой наган!
Тут и Троцкий начинает Весь зубами скрежетать: Он, собака, понимает, Что придётся отвечать!
Но не спит Ильич, Владимир Ленин дедушка родной. Наблюдает всю картину, Щурит мозг могучий свой, Понимает: ой ёй ёй!
И тотчас дает команду Ни секунды не терять, И немедля канонаду Из "Авроры" начинать.
И восставшие народы Тут бросаются вперед, И тотчас Заря Свободы Над Петрополем встает!
ноябрь 1987, Ростов-на-Дону
Сегодня день – ослепительно трезвый. Сегодня день сообщает собою, что в нём прорезались Таланты гравёра: тщательность, сосредоточенность, Таланты гравёра – резкость, уверенность, точность, И состояние меня и мира теперь такое: перспективы высквоженные, Дождём подаквареленные, равномерно брызжущим.
Состояние мира подобным является лифту: Сёрдце точно так же ёкает, когда он ёкает. Просторного воздуха полную грудь набирая холодные литры, Одно лишь и скажешь теперь, что сделалось ох ведь ё ты как!
Оно, то состояние, является каким то как бы вертолётнолопастным. Ещё – как точно ваккуумная бомба лопнула. Как будто улица, иначе говоря, взлететь пытается и хлопает вся За неименьем крыльев – окнами.
То есть, в общем – не время спать. Как стылая сталь сияет сизый асфальт. То есть, вот что: не время ныть. Лучше вой, дождавшись Луны.
- 1981 октябрь, Тюмень
Люблю я всё-таки, признаюсь, целлофан! Есть этот у меня порок. Я целлофана прям почти, можно сказать, Аристофан! А может даже быть, и Эмпедокл.
Я, например, люблю его за то Какой холодный он, какой он скользкий, гладкий, Как он трещит, ломается на складках, Напоминая молодой ледок.
Я, например, за то люблю его Что он таинственный, что весь стрекозоперепонча- То он какой-то крылый; розы, символы шикарной жизни, ежели в него Люблю за то, что коль завернуты - они ещё шикарней больше очень!
Такой за то, что - весь насквозь сияюще хрустальный! За то что просто тирлимбон трамбон брамбон! Напоминает заграницу, в общем, он: Иную жизнь и берег дальный.
1. Тесная, как рыбья шкура, как чулок Наступает ночь, ночь. Эх, в какой же мне забиться уголок, Чтоб её паскуду, превозмочь!
2. Вылетает поезд из тоннеля, Как из пистолета он летит. Вылетает поезд, эх, земеля! Эх, тудыт его, собака, растудыт!
Вылетает поезд из тоннеля Весь со страшным визгом он летит. Предо мной распахивает двери, Поглотить меня собой скорей хотит.
"Заходи, приятель!" — завлекает, — "Ох, со страшной силой повезу!, Всем своим железом он сверкает, Всю являет страшную красу.
3. Вечер падал яростным домкратом, В небе черном поднималася луна … Вся душа моя смятением объята, Вся душа моя смятением смятена.
Дивных вечер полон ароматов, Ветром знойным веет ветерок, Черным будто вся обклеена бархАтом Ночь стоит. Лишь выйди за порог.
Все таинственно кругом, и очень страшно, Как в театре полыхают фонари... Вдруг как ёкнет сердце и как трахнет! Как похолодеет изнутри!
Чу! Идет по улице красотка. Вся как заграничное кино! У нее особая походка, На плечах её шикарное манто,
Ноги стройные свои она имеет, У нее прохладные глаза, Кто увидит — сразу онемеет, Ни словечка вымолвить нельзя!
4. Только ты напрасно душу мучишь! Для романтики прошли, брат, времена! Ничего ты, здесь, брат, не получишь! К иностранцам подалась она!
Эх ты, парень, паренёк зеленый, Ты о женщине по морде не суди! Рафаэлевской лицо у ней Мадонны, Бездуховность полная в груди!
Эх вы, бабы! Всё бы вам колготки! Хуле, дурам, вам в поэзии понять! Падлы все вы и продажные кокотки, Ох же сука ёбаный насрать!
— сентябрь-октябрь 1988, Ростов-на-Дону и Москва, отчего в стихотворении и смешаны виды ростовские (где-то в квадрате между ул. Энгельса, Социалистической, Газетным и Буденновским) и московские.
2. В конце я, кажется, чересчур увлекся комикованием. Но так вообще - я, в общем, твердо убежден, что стихи и должны быть — смешными. То есть — в том числе (среди прочего) — и смешными.
Очень уж стараниями всевозможных Ахматовых, Маяковских, а уж затем и вознесенок с евтушенскими в русской поэзии воцарилась напыщенность, а также истерика и рванье волос на голове и жопе.
Вот в порядке отрицания этой порочной традиции и начал перегибать в обратную сторону — комиковать самыми идиотскими методами.
3. Додумался я до этого притом не своим собственным умом, а меня [Авдей] Степанович Тер-Оганян убедил. А то был да - ещё один вознесенко.
Был я, нужно сказать, в этом далеко не первый: первыми были, наверно, обериуты, затем — Пригов.
4. «Прекрасна лилия, но отвратительно слово «лилия», захватанное миллионом грязных рук» — писал (в 1909-м? или 1911-м?) году) Крученых в «Пощечине общественному вкусу». Или Маяковский про то, что
Слова у нас, до важного самого, В привычку входят, ветшают, как платья.
«Остраннение», дескать, необходимо, чтобы увидеть — и значит, ощутить — привычное по-новому, и т.д.
Очистить слова от накопившейся памяти о прежних контекстах, ободрать, фигурально выражаясь, будто напильником, чтобы сияло как новенькое.
Так вот: у меня — здесь - прямо противоположный подход. Не отодрать прежние контексты, а наоборот — всячески их включить и задействовать.
Слова типа «луна» и прочие поэтизмы — используются именно как традиционные поэтизмы: чтобы вся содержащаяся в них информация о прежних банально-поэтических употреблениях задействована была снова, и — — —
5. Ну и обратная ирония, она же антиирония. Ирония, по Аристотелю,- фигура речи, состоящая в насмешке над тем, кто действительно так думает.
Ну так здесь наоборот: под видом насмешки над теми, кто пользуется таими художественными средствами, автор вовсю именно что пользуется ими.
Приходит осень, Приносит ярость. Приходит осень, Её пора здесь:
И с неба хлещет Холодный ливень; – Все вещи резче Чем мы привыкли
Внезапно стали На целом на свете. И цвета стали Пылает ветер.
Сияя льдами Осенний холод Навис над нами Как божий молот
Пылает лютым Ацетиленом Железно утро Над всей вселенной
В зеркальном пламени В сверканье ртутное Всмотрися парень, йе: Ты видишь фу! ту! рум!
В застылом ужасе, йе Ноябрьским ут! трам! трам! – Ты встретишь будущейе. Ты встретишь фу! ту! рум!
Ноябрским утром – Ты встретишь футурум. В ноябрьском ужасе Ты видишь будущее.
(2011 10, М. Немиров)
Это стихотворение Мирослав Маратович написал осенью одиннадцатого года. Написал и сказал: "Будущее предсказал". И больше ничего не добавил. 2 ноября 2015 мы узнали что страшная болезнь Немирова вернулась. И тут я вспомнила-поняла предсказание.Сказать спасибо
Сегодня день ослепительно трезвый. Сегодня день сообщает нам, что в октябре прорезался Талант гравёра: сосредоточенность и тщательность – вот первое, для дела этого, что требуется, И состояние мира таково теперь: сплошные перспективы высквоженные, Дождем подаквареленные блять, лиризма ради пущего, потихоньку брызжущим. Состоянье мира подобным является лифту: Сердце точно так же ёкает. Просторного воздуха в грудь набирая холодные литры, Одно лишь и скажешь теперь, что выходит все ёб ты ох ведь как! Оно является каким-то что ли вертолётнолопастным. Еще — как будто ваккуумная бомба лопнула. Еще — таким, как будто улица взлететь пытается, и хлопает За неименьем крыльев — окнами.
Вариант стихотворения, авторский вариант, разумеется.
Сегодня день – ослепительно трезвый. Сегодня день сообщает собою, что в нём прорезались Таланты гравёра: тщательность, сосредоточенность, Таланты гравёра – резкость, уверенность, точность, И состояние меня и мира теперь такое: перспективы высквоженные, Дождём подаквареленные, равномерно брызжущим.
Состояние мира подобным является лифту: Сёрдце точно так же ёкает, когда он ёкает. Просторного воздуха полную грудь набирая холодные литры, Одно лишь и скажешь теперь, что сделалось ох ведь ё ты как!
Оно, то состояние, является каким то как бы вертолётнолопастным. Ещё – как точно ваккуумная бомба лопнула. Как будто улица, иначе говоря, взлететь пытается и хлопает вся За неименьем крыльев – окнами.
То есть, в общем – не время спать. Как стылая сталь сияет сизый асфальт. То есть, вот что: не время ныть. Лучше вой, дождавшись Луны.Сказать спасибо
Люблю я все-таки, признаюсь, целлофан! Есть этот у меня порок. Я целлофана, прям почти, можно сказать, Аристофан. А может даже быть, Ван-Гог - Магог.
Я, например, люблю его за то, какой холодный он, какой он скользкий, гладкий, как он трещит, ломается на складках, напоминая молодой ледок;
Я, например, за то люблю его, что он таинственный, что весь стрекозоперепонча- то он какой-то крылый; розы, символы порока, ежели в него люблю за то его, что коль завернуты - они еще порочней!
За то люблю, какой стерильный весь, хрустальный! За то, что просто аж бонбон-помпон-тромбон! Напоминает заграницу, в общем, он: иную жизнь и берег дальный.Сказать спасибо
Дата: Воскресенье, 13.11.2022, 15:12 | Сообщение # 8
Случайные фото
администратор
Группа: Администраторы
Сообщений: 1066
Статус: Online
10 ноября 1982 года, ровно сорок лет тому назад, умер Брежнев Леонид Ильич. Вот Мирослав Немиров об этом:
Ты просыпаешься – снег. Нынче утром Не до частностей, ухватываешь главное: Мир нов, необжит, неуютен И высквожен, как телеграмма.
Растопыренные деревья, чёрные на белом. Расступившееся небо, над белым белое. Нету ничего, что не было бы небом, И оно деревьями, поймано, как неводом.
И мораль такова: это ж явно тебя ради лично! Это же специально устроено, чтоб наконец М.Немиров Был обеспечен занятьем хорошим, полезным, отличным: Тойсть – ходи – это видь – регистрируй.
Оно тебе – обоснованье, зачем ты на свете: Затем, что коль небом затоплены улицы, Так нужно, чтоб был, осознал бы кто это: Что вся это природа – хуяк – и пизданулася.
2. И мир – он за сутки сделался зимний, И снег – он, зараза, это он после Будет зелёный, калиновый, синий, Калёный палачески, иззубрено острый,
Ну а пока он был действительно – белый. И мы в честь этого – бухали вовсю и квасили. А тут ещё оказалось, что умер Брежнев. Оказалось, действительно, жизнь пошла – ну ни хуя себе!
А тут ещё опс – и оттепель таять стало Прямо в воздухе, падая ещё. И жизнь становилась всё более странной. И всё более – захватывающей.
Итэдэ – итэпэ. А потом! А потом и вопще суп с котом.
Первая часть — ноябрь 1982, Тюмень, вторая — июнь 1987, Ростов-на-Дону.
2. “Оттепель” имеется в виду в сугубо метеорологическом смысле: в начале ноября 1982 всю Тюмень завалило сугробами, 9-10-11 он стал со страшной силой таять. 3. Первая часть — в значительной степени Пастернак: автор был тогда очень сильно под его влиянием. 4. Бухали мы в так называемом "дэне". Сентябрь 1982: новый ректор Куцев начинает строительство университетской столовой, в виде перемычки меж физфаком (теперь административный корпус) и главным зданием университета. При стройке - вагончик. В нём рабочие днём греются, начальство сидит с чертежами. А по ночам в нём сидят сторожа, которые эту стройку сторожат. Сторожа эти - Струков А. и Маломанов А. А я к ним ночевать приходил, ибо мне ночевать было негде. Дэн – это - den (den): 1) ло́гово, берло́га, нора́; пеще́ра, 2) кле́тка для ди́ких звере́й (в зоологическом саду), 3) прито́н, 4) разг. небольшо́й обосо́бленный рабо́чий кабине́т, 5) прибе́жище, 6) камо́рка. Ну, вот к ним и завелся обычай у людей университета ходить туда в гости на предмет бесед и питья чаю. Очень удобно: выйди вечером в университетский двор – а учились в две смены, и мы, филологи и фэргээфы, как раз во вторую - и вот оно, гостеприимное прибежище. Чаю выпить? Чаю. Алкоголь – крайне, крайне редко. Вот на ноябрьские праздники – там да. Стройка стала на три дня, универ тоже закрыт – вот мы и оторвались. Тем более, что и мой День рожденья. Притащили маг с колонками, вертак, пласты, усилок – гром гремел коромыслом. 5. 10 ноября 1982: Брежнев умер! Было дико. Было жутко. Было вообще невообразимо - как так? Всю сознательную жизнь при Брежневе прожили! Пустые темные улицы. Огромное количество ментов, ходящих по трое, — это сейчас привыкли, а тогда... Даже окна все рано погасли — по телевизору одна траурная музыка, прочие развлечения тоже как бы неприличны, вот народ и улегся на всякий случай пораньше. А у Маломанова был радиоприёмник "Океан". Каждый вечер он упорно слушал радио "Свободу" – интересно ему это было. Мы не особо "Свободой" впечатлялись – больше ржали. "Начинаем передачу "В тоннеле ужаса" о жизни в СССР". Гыгы. Никакого тоннеля ужаса вокруг себя мы не видели и не ощущали, так что очень смеялись. Но в этот вечер мы все дружно припали к ручкам антисоветского радио - по советскому была, как уже сказано, исключительно траурная музыка. Причем слышно было — очень хорошо, просто отлично, без обычного рёва глушилок и прочих безобразий: КГБ, тоже, видать, слушало. Окна были открыты из-за жары, и ор крамольных сведений и комментариев раздавался на два квартала. Тут дверь и распахивается: толпа ментов на пороге. "Кто такие? Что здесь делаете?" Ужас: пойманы на месте преступления с поличным! Сейчас потащут, лицом по снегу, в подвалы чрезвычайки, приёмник, настроенный на волну Голоса Америки отдельно понесут в качестве вещдока. Объясняем: сторожим. - А слушаете что? - Да вот, радио – узнаём, что делается. - Можно, и мы послушаем? Интересно! Помялись, но, конечно, пригласили садиться. Менты послушали немного, сказали: "Да, дела…" – и пошли себе. Оп-стоп. 6. А вторая часть, кстати, говоря, сочинена в таком странном месте как спецприёмник для бродяг на улице Ямской, куда меня отвезли с одного из концертов из "Инструкции" в мае 1987 как лицо без определённого места жительства - в качестве меры устрашения. Паспорта у меня с собой потому что не было. Не нравилось тюменским властям сильно то, чем мы занимаемся. Сначала, кстати, в КГБ на Водопроводной отвезли, там побеседовали, сказали - ну, прямой антисоветчины нет, конечно, в этом всём, но у тебя, парень, каша в голове, нужно тебе посидеть спокойно, подумать о жизни, - - мы тебе сейчас обеспечим такую возможность. И обеспечили: вжик, и отвезли, и посадили под замок. И две недели я там и просидел. Хотя паспорт мой братушки-рокера - а конкретнее, Гузель - и принесли туда уже наутро. Его положили в сейф: "Будем проверять. А вдруг фальшивый?" Сидел я там без особых страданий, и даже вот – стих сочинил, намахнув чифирчика, и испытав нечто вроде просветления, сатори. Чифир – очень хорошая вещь в условиях тюрьмы, дурки и всего тому подобного просветляет и умиротворяет. 7. Также см. об этом в комментариях к по арбату биксы лазят. 8. По выходу, кстати, меня отвезли опять же на Водопроводую и спросили: "Ну что, не передумал этой фигнёй заниматься? Ну, как хочешь, вольному воля. Но лучше – не у нас. А то ведь сядешь. Нет, не за политику – а за бродяжничество, тунеядство или ещё какую-нибудь такую фигню." Это был самый конец мая 1987. Я понял намёк, и через пару деньков город Тюмень и покинул – сначала в в Свердловск на рок-фестиваль (см. сообщ. Летов), оттуда - в Ленинград на тоже фестиваль, оттуда – в Ростов автостопом, где на какое-то время и осел. А там познакомился с Авдеем – и уж тогда так всё понеслось, что ай ачача ачоча. (с) Мирослав НемировСказать спасибо
Дата: Воскресенье, 13.11.2022, 18:21 | Сообщение # 9
Случайные фото
администратор
Группа: Администраторы
Сообщений: 1066
Статус: Online
Как точно без всяких экивоков: "Всякий, кто работает в телевизоре, это человек, который хочет мне зла". 11.18 https://youtu.be/XUqDQbxtYSk?t=678 "Не такой плохой - уйди оттуда". Очень интересно.
Имея на улице минус 27 — и вспомнив молодость и Уренгой, где минус 50, и свои тогдашние мысли по этому поводу. 86,6
«Перепад температурный в восемьдесят шесть / И шесть десятых градусов по Цельсию» — то есть, минус 50 на улице суммируем с плюс 36,6 моих, вот и получаем указанный перепад.Сказать спасибо
Никелированный гремит мороз. Зимы Торжественный, чудовищный, какой-то ящероподобный механизм, Тебя хватает, сплющивает, зажимает в бабки, Подводит суппорт, подает подачу, - Мороз ревёт Бетховеном, визжит железо по-собачьи - Какая ж в том, однако, правда-матка -
Стоять на остановке, стиснутый бескрайними снегами - Чистое поле налево, пустырь новостройки направо - Нелепый, крохотный, дурацкий, как Гагарин, При этом, ясный барабан, опять неправый.
Жёсткий кустарник торчит из-под снега как брошенная арматура. Брошенная арматура торчит из-под снега жёсткая, точно кустарник. Только холод и солнце и ветер впереди по бокам и сзади, - Люминесцентная жизнь. Нашатырное утро.
- На тысячи верст кругом чужая страна В которой нет никого, кого бы хотел ты любить; - На тысячу верст кругом чужая страна В которой нет никого кем ты бы хотел быть любим;
Чужая страна, казармы, общаги, и драки Траншеи теплоцентралей, руины заброшенных новостроек; Вонь общежитий, трамвайная свальная давка, Горькая водка и лучший писатель Горький, - и всякое прочее в этом духе, сейчас уж и не помню, что;
