Яжемать 

По мнению Леры, самым тяжёлым в её жизни испытанием была поездка в маршрутном автобусе №59, на котором  она добиралась до работы, нередко опаздывая.

Сегодня, в положенные графиком 9.10 автобус не подошёл, и Лера справедливо предположила, что следующая маршрутка будет забита до отказа. Пожалев путников, которые будут втискиваться на следующих остановках, она забралась в микроавтобус, просевший от тяжести пассажиров, и обрадовалась, когда ей удалось вежливой просьбой сдвинуть с места молодого человека в очках и держаться за поручень у окна, как человек, а не висеть из-за маленького роста, как обезьяна.

Маршрутка двинулась и любопытная Лера огляделась.

Впереди, лицом друг к другу сидели две дамы и молодая мамаша с ребёнком. Ребёнок занимал целое место, и Лера удивлённо приподняла брови. 

Она пригляделась: мать, по виду, как училка-«всезнайка», с чёрными, собранными в пучок волосами, сквозь чёрные пряди просвечивала желтоватая сальная кожа черепа. Пёстро накрашенная, в белой ветровке из ткани «жатка», чёрной юбке с каким-то не осенним кружевом по краю, на коленях новая сумочка с кричащей позолоченной надписью Prada. Губы плотно подогнаны друг к другу клеем высокомерного превосходства, нос с горбинкой и в чёрных точках, будто она сунула его в пакетик с перцем, глаза средних размеров, мутно-серые.

Девочка оказалась симпатичнее мамаши: светленькая, как одуванчик, в чистеньком розовом берете, красной курточке и брючках. Её живые глазёнки ещё не приобрели надменного блеска стальных глаз матери, но девочка была смущена, она не понимала, почему взрослые тёти кидают на них с мамой такие взгляды, будто хотят их съесть. 

По закону место, занятое ребёнком до семи лет, оплачивалось стопроцентно, но в этой душегубке с закрытыми из-за сквозняка окнами должен был действовать другой закон: моральный, человеческий. Мать должна была посадить ребёнка на колени и чуть-чуть расслабить неприятную давку.

Лера нутром почувствовала, что назревает скандал, достала из кармана диктофон и незаметно включила. Она давно поняла, что разгул гласности можно заткнуть только этим маленьким приборчиком и, выбирая в магазине, не пожалела нескольких тысяч, купив самую продвинутую модель.

Через три остановки в салон переполненной маршрутки с трудом втиснулась пожилая грузная женщина с костылём и большой хозяйственной сумкой. Никто не кинулся уступать ей место. 

Две дамы, занимавшие места напротив матери с девочкой, сделали вид, что пожилая женщина, едва стоящая на ногах – плод их воображения. Та, что у окна, прислонила курчавую черепушку к пыльному стеклу, закрыла глаза и притворилась, что спит мёртвым сном. Вторая достала смартфон и с озабоченным видом принялась проверять сообщения, будто боялась пропустить что-то важное от самого президента. 

Лера выжидала. 

– Деточка, – умоляюще произнесла едва державшаяся на ногах пожилая женщина. – Возьми ребёнка на колени, а я сяду. Я калека, не могу стоять, два года после перелома мучаюсь. Пожалуйста, будь человеком!

– Я не буду брать ребёнка на колени! – оборвала девица.

– Это почему ещё? – удивилась калека.

– Она не любит сидеть на коленях, а я должна блюсти интересы дочери, а не ваши! Я же мать! Может, вы палку специально носите, чтобы людям жизнь портить!

– У тебя с головой всё нормально? – изумилась просительница.

Лера не сдержалась и встряла.

– Если уж ты блюдёшь интересы ребёнка, называй вещи своими именами. Это не палка, это – костыль! А вы, – она обратилась к важной даме, просматривающей сообщения, – могли бы уступить место.

– У меня невралгия тройничного нерва, – высокомерно уточнила пассажирка. – Мне тоже нельзя стоять.

Возможно, на этом всё бы оборвалось, но пожилая женщина через какое-то время в воспитательных целях проговорила, обращаясь к мамаше с ребёнком.

– Как тебе не стыдно! Ты какой пример ребёнку подаёшь? Ты тоже когда-нибудь будешь старой и немощной!

– Я заплачу за место ребёнка, – вскинулась мамаша. – А немощной я не буду никогда! У меня просто машина в ремонте!

– Сегодня – в ремонте, завтра – под прессом! – пророчески заметила Лера.

– Я не пойму, – повысила голос «яжемать», отчего её дочка вжала головёнку в плечи. – Я ясно выразилась, что оплачу место! А то, что ваши дети не могут оплатить вам такси… или не хотят, вы сами виноваты! Такими воспитали!

– Ну, ты, конечно, правильно воспитываешь! – засомневалась Лера. – Ты же мать! Над вами весь белый свет смеётся! А раз машина в ремонте, что ж ты ребёнка в вонючей маршрутке везёшь? К народу приобщаешь? Или тебя с такой злобной рожей ни один таксист не захотел везти?

Скулы девицы стали пунцовыми.

– Ты – идиотка? – зло поинтересовалась она.

– Нет, но могу идиотку показать! 

Лера достала из кармана зеркальце и сунула в морду «яжематери».

– Мама, это ты! – залепетала малышка и в страхе отвернулась к окну.

– Бедный ребёнок, – пожалела калека девочку. – Не дай бог, такая же вырастет!

– Какая, такая? – сцепив зубы и сжав до пугающей белизны в руках кожу сумочки процедила «яжемать».

– Чёрствая, бездушная…

– Я же сказала, что заплачу за место, – прошипела девица.

– А до какой остановки ты едешь? – продолжала допытываться Лера. 

– А что? – не поняла «яжемать».

– А как мы узнаем, что ты заплатила за ребёнка? – наехала Лера. – Выйдешь на конечной и заплатишь только за себя, а нам лапши на уши навешала, чтоб мы не возникали.

– И правда! – поддержала обиженная пожилая калека. – Плати сейчас, чтобы все видели!

Однако эти самые «все», казалось, не обращали на перепалку никакого внимания. Стоящие, тело к телу, как в столыпинском вагоне, пассажиры не отрывались от айфонов, умудряясь при этом держаться с ловкостью акробатов и не падать друг на друга при резких поворотах. 

– С какой стати я должна платить сейчас? – продолжала упорствовать хамка.

– Товарищ водитель! – возмущённо проговорила пожилая женщина с костылём. – Здесь женщина заняла место ребёнком, говорит, что оплатит за двоих, ребёнку года три-четыре, но мы ей не верим!

Водитель что-то буркнул, но в спор не вмешался.

– Товарищ водитель! – флиртующим голоском заворковала Лера. – Вы, судя по внешности, гражданин азиатской республики, и наши законы знаете плохо. И, наверняка, работодатель вас не уведомил о том, что существует норматив определённого количества пассажиров, которые вы должны перевозить за один рейс. Вы не слышите, что маршрутка скрипит, а если она развалится в дороге, и мы пострадаем? Вас экстрадируют, ещё и платить заставят!

– Надо чё? Я не понил, – забеспокоился водитель.

– За вами сидит женщина с ребёнком, ребёнок до семи лет по закону едет бесплатно, но если он занимает место, то сопровождающее его лицо платит за него в полной мере. – Авторитетно разъяснила Лера. – Сейчас вы остановитесь, возьмёте 50 рублей вот с этой дамы с жидкими чёрными волосами, и мы спокойно поедем дальше.

Водитель послушно затормозил и выглянул в салон, наполнив его сигаретным газом. 

– Дэнги давай! – приказал он упрямой пассажирке.

Девица вдруг с такой силой рванула замок на новенькой «праде», что чуть не вырвала его с мясом. Трясущимися руками она вытащила кошелёк, и едва не уничтожила его, лишив защёлки. Вытащив мятую и заклеенную скотчем купюру, она швырнула её водителю и заорала:

– На, подавись! Чурка проклятая! А вы что уставились? Довольны? Чтоб у вас у всех дети сдохли!

Спящая у пыльного окна туша хрюкнула и «проснулась». Дама с невралгией чуть не выронила телефон. Пожилая женщина с костылём горько усмехнулась. Остальные статисты, на мгновение оторвав взгляды от своих любимых гаджетов, снова погрузились в виртуальные миры. 

– Что, если таджик, не человек, а чурка, да? – обиженно просипел водитель, убирая пятидесятирублёвку.

– Товарищ водитель! – успокаивающим тоном начала Лера. – Езжайте и ни о чём не беспокойтесь. Разговор этот я записываю на диктофон, так что если захотите подать на неё в суд за оскорбление национальных меньшинств, только обратитесь!

Красная, как помидор, «яжемать», отвернулась от пассажиров и захотела было обнять дочь, но девочка испуганно от неё отпрянула.

– Представляю, как она на неё дома орёт! – ухмыльнулась довольно Лера. – Похоже, всё-таки придётся обратиться в социальные службы.

– Вы меня не найдёте! – гавкнула «яжемать», пытаясь успокоить дочку. Ребёнок начал плакать.

– Вот вы до чего ребёнка довели! – опять заорала горе-мамаша. – Мрази! Фашисты! А дети у вас сдохнут, не сомневайтесь, у меня бабушка ведьмой была, и всё мастерство мне передала!

– Кстати, у нас что, правда, умрут дети? – недоверчиво спросила важная дама, спрятавшая телефон и переставшая читать сообщения. – У меня сын!

– Конечно, правда, – ухмыляясь, закивала Лера. – Даже не сомневайтесь. С ведьмами спорить опасно.

– Ой, а у меня же внуков двое, как же они без мамки-то будут? – запричитала женщина-калека. – А ну, бери свои слова обратно, или я тебе лохмы все повыдёргиваю!

Пожилая женщина замахнулась костылём, задев айфон молодого, стриженого под немецкого офицера, парня в очках. 

Возмущённый юношеский голос утонул в леденящих душу криках невинной малышки.

– Твой телефон упал куда-то под сиденья, – подсказала Лера кое-как нагнувшемуся очкарику, - но тебе придётся подождать, пока все выйдут, сейчас ты его не достанешь!

– Да знаете, сколько он стоит? – возмутился юнец.

– Не знаю, и мне неинтересно. А тебя, например, не смущает, что ребёнок уже синий от плача?

– Да мне насрать! – заорал парень, обнаружив полное сходство с офицером гитлеровской армии. 

– А мне насрать на твой телефон! – сладко улыбнулась Лера. – Что ты на меня уставился? Я, что ли, лезть за ним должна?

– Могли бы и нагнуться! Вы ближе стоите!

– Я не слышу просьбы в голосе, – голос Леры затвердел. – Я тебе не узница, чтобы мне приказывать!

– Я просить должен? Да это вы с этой старой каргой начали эту заваруху! Ну сидит себе баба с ребёнком, вам, чё, завидно? Я тоже стою и не ною! А ты платить будешь за ремонт! 

Последние слова предназначались пожилой женщине. Она, прижав руку к сердцу, прислонилась к входной дверце. В глазах её плескался ужас.

– Что, получила, тварь? А эта, крашеная, всё записывает, так что будет свидетелем, а я на тебя заяву накатаю за нападение! – зашипела «яжемать».

– Тебе придётся много заплатить, чтобы я пошла свидетелем! – опять улыбнулась Лера. – Ты дочь лучше успокой, она же едва живая!

Действительно, девочка дышала, как загнанный зверёк. Она спрятала личико в ладонях и уткнулась в коленки. Её плечики ходили ходуном. Однако, от всех прикосновений матери она вздрагивала и начинала выть.

– Так мне скажет кто-нибудь, что будет с моим сыном? – не унималась дама, читавшая сообщения.

– Девушка, давайте хотя бы местами поменяемся, пожалуйста! – подал отчаянный голос очкарик. 

Лера подчинилась просьбе и оказалась рядом с женщиной-калекой.

Облокотившись спиной о дверь, она хладнокровно ответила даме, волновавшейся за сына:

– Ваш сын умрёт. Даже не сомневайтесь! Вы же не уступили место человеку, который действительно в нём нуждался! А за всё в жизни надо платить!

У важной дамы вытянулось лицо, и даже складки её светлого плаща словно заострились, а бежевый шарфик, кокетливо повязанный вокруг шеи бантиком, затвердел.

– А… а моя дочь? – спросила Леру соседка с костылём.

– А с вашей дочерью ничего не случится, – уверила её Лера ласково, положив на плечо её выцветшего дождевика руку. – Я вас уверяю. У меня бабушка тоже была ведьма. Я знаю.

– Да откуда ж ты можешь знать? – едва не плакала калека. – Ещё долг этот…

– Телефону ничего не сделается, разве только мальчик ударится головой о сиденье, да так, что пойдёт кровь, но он будет рад, потому что он готов на лоботомию, лишь бы его драгоценный айфоша остался жив! С телефоном ничего не случится, даже стекло не треснет. Только от падения у него в системе что-то перекосит, и нынешний пароль будет недействителен, – пояснила Лера.  

– Айфоша – это кто? – испуганно пролепетала пожилая женщина, прижимая к груди хозяйственную сумку.

– Да вас это не должно волновать! – Лера вгляделась в её блёкло-голубые глаза. – Дайте мне руку!

– Зачем? – испугалась калека.

– Я сделаю так, что ваша дочь останется жива.

Калека недоверчиво протянула ей руку.

Дама в плаще впервые посмотрела на Леру как на могущественного мага: со смесью восхищения, уважения и страха.

– Ой, *****, наконец-то! – вдруг послышался ломкий высокий голос. – Женщина, ноги поднимите, я телефон не могу достать!

– Не надо ругаться при ребёнке! – подала голос «яжемать». 

– Заткнись! – оборвала её Лера. – Чтобы я тебя не слышала. Я твои ошибки исправляю. Не зли меня.

– А какая женщина должна поднять ноги? – кокетливо произнесла та, что прикидывалась спящей.

– *****, ну, поднимите все, которые сидите! Вам, трудно, что ли?

– Да, вам трудно? – Лера обвела сидящих впереди женщин пронизывающим взглядом.

Дама в бежевом шарфике послушно подняла ноги.

– *****, да не вы! Та, что в кроссах!

– Слышь, спящая, нагнись и помоги мальчику! – приказала Лера.

– У меня детей нет, чего это я буду суетиться?

– Раз нет, значит и не будет. А ноги лучше подними, а то лишишься обеих.

– И как же? – презрительно скривилась рыхлая, молодая ещё деваха, неряшливо одетая и выглядевшая какой-то масляной, потной.

– Ну, как? – не поняла Лера. - Обыкновенно. Будешь дорогу переходить, тебя фура собьёт, жизнь останется, а ноги по бёдра отрежут!

Деваха посмотрела на «яжемать», словно ища у неё поддержки, но дама, беспокоящаяся за сына, авторитетно заявила:

– Делайте, что она говорит! 

– Да врёт она всё! – не поверила неряха, однако, втянув брюхо, нагнулась и достала «айфошу».

Владелец буквально вырвал из её потных рук вожделенный гаджет и, что-то едва слышно сюсюкая, стал целовать грязный, побывавший под ногами телефон.

– Живой, любимый ты мой, родной! Я за тебя ещё кредит не выплатил, а ты молодец, целенький!

Лера и её спутница смотрели на юнца, как на сумасшедшего. 

«Яжемать», не обращая внимания на коленопреклонённую позу своей дочери, метала ядовитые стрелы во всех пассажиров. Даже горбинка на её носу, казалось, выросла в целый горб, а чёрные точки проступили, как фурункулы.

– *****, – вдруг закричал очкарик. – Пароль не срабатывает! Ну, ****** в рот, всё равно в ремонт нести, на разблокировку… Ты, калоша, – заорал он на женщину-калеку. – Будешь платить, уяснила?

Пожилая женщина, казалось, вот-вот упадёт в обморок.

– Слушайте, я вам денег дам, только пусть мой сыночка жив останется! – встряла дама в плаще.

– Слушай, помолчи, а? – не выдержала Лера. – Здесь у многих дети, и никто рта ещё не раскрыл. Видимо, так любят. Ты мне сосредоточиться мешаешь!

– Всё, всё, молчок, зубы на крючок, – проговорила дама и, как на божество, воззрилась на Леру.

Плечи девочки перестали вздрагивать, мамаша встряхнула её, как куклу, усадила на сиденье. Девочка закрыла глаза, словно прячась в воображении от взрослых чудовищ. «Яжемать» гордо обвела всех взглядом и задрала подбородок. К ней стали возвращаться уверенность и надменность.

Лера, отпустив руку калеки, дотронулась до владельца «айфоши» коленом.

– Дай свою руку.

– Зачем? – не понял он. – Ты извращенка, что ли?

– Делай, что я сказала, – холодно ответила Лера замогильным голосом.

Юнец робко протянул ладонь. Лера коснулась его ладони своей и приказала:

– Закрой глаза и ни о чём не думай. Вспомни, как в школе делал домашку по математике, и, главное, молчи.

Она тоже закрыла глаза и не дышала целую минуту. В это время «яжемать» громко и с вызовом обращалась к дочери, тормоша её, как игрушку:

– Хочешь булочку? А сока? Сейчас приедем, я тебе lol куплю с чемоданчиком, потом собачку пойдём посмотрим, да? Потом папочке будем обед готовить! У нас папочка начальник, он этой злой тёте жизнь испортит, она потом у меня в ногах будет ползать и туфли мои облизывать, да, зайчонок, лучик мой ненаглядный? А ты её будешь иголочкой тыкать. Я тебе разрешу иголку бабушкину взять, цыганскую, помнишь, как ты ею котёнка проткнула? Так вот котёнка нельзя было, а эту тётю можно!

– Кадом зан бад! (Какая женщина плохая!) – послышалось причитание водителя. – Як бор ба замин он мепýшад… (Как только земля её носит). 

– По-русски выражайся, кретин! – обернулась к нему «яжемать». 

Лера слышала этот монолог, он мешал ей сосредоточиться, но она сделала то, что собиралась. Открыв глаза и отпустив ладонь молоденького гитлерюгендца, она протянула руку:

– Дай телефон!

Он с опаской протянул ей айфон.

Лера нажала четыре цифры, и телефон разблокировался.

– Ни *** себе! – завопил от радости юнец. – Можно я вас поцелую?

– Я с маленькими мальчиками не целуюсь, а сделаешь ты другое, или пароль тебе не скажу.

– Да всё что угодно, в натуре, *****, *****. ВСЁ!!!

– Во-первых, никогда не ругайся матом прилюдно, надоел уже! Во-вторых, извинись перед этой женщиной за то, что угрожал ей и оскорблял её!

Юнец приложил всё красноречие, чтобы исполнить просьбу Леры.

– 1234, – сказала Лера, когда он замолчал.

– Так примитивно! – удивился счастливчик.

– Я это из твоей головы вытащила, так что выводы делай сам. И молча. 

В это время юнца потеснила женщина лет тридцати, с длинными, крашеными в арктический блонд волосами, с родинкой возле губ, броско накрашенная, в чёрной кожаной куртке и белой блузке. Она без предисловий протянула Лере руку.

– У меня дочка двух лет. Сделайте, то же, что с телефоном. Я её не для того рожала, чтобы хоронить. Если она умрёт, меня муж из дома выгонит, он на мне только ради ребёнка женился.

– Девушка, имейте совесть! – возмутилась дама в плаще. – Сейчас моя очередь. У моего сына бизнес, недавно у него родился сын, жена-загляденье…

– А мне-то что! – грубо оборвала блондинка. – У меня вся жизнь на кону стоит, а я вашего сынка жалеть буду? Ага! Разбежалась!

Лера вздохнула и поглядела на обеих просительниц:

– Я не понимаю, вы тупые или глухие? Вам же ясно сказали, что ваши дети умрут!

– Но вы же держали бабку за руку, и теперь у неё дочь не сдохнет!

- Я не могу обращать проклятия вспять для всех! Только для обиженных.

– Но что-то же можно сделать! – крикнул хриплый мужской голос сзади. 

Из-за густоты тел, Лера не увидела, кому он принадлежал.

– Я бы уступил место, но вы же видите, сколько людей здесь стоит! Бабуля бы не пролезла! У меня дочь и сын, внуки. У вас, наверняка, тоже дети есть!

– У меня была дочь, – ровно ответила Лера. – Но она умерла.

Только пожилая женщина калека ахнула и сжала Лере руку.

– Так тебе и надо! Пусть у тебя больше вообще детей не будет! – позлорадствовала «яжемать».

– Не понимает, – обратилась Лера к пассажирам. – Мне девочку было жалко, пока её мамаша про котёнка зачем-то не рассказала... Может, и к лучшему.

Лере внимали все, даже водитель-таджик ехал медленнее.

– Такие заявления приводят только в одно место: приют умалишённых, а выход для всех есть, но он потребует жертвы. Это будет очень страшная жертва.

– Мы на всё готовы! – хором прокричали пассажиры, у которых наличествовали дети.

– Чтобы ваши дети остались живы, нужно, чтобы каждый из вас, по очереди, желательно с жалостью в голосе произнёс: «Пусть ненаглядный лучик умрёт!», после того, как все это скажут, вот эта маленькая девочка, дочка этой горе-мамаши – умрёт, а ваши дети останутся живы. Голосовать будем?

– Какое голосование? – возмутилась дама в плаще, – если она сейчас котят убивает, что дальше из неё вырастет? Такие жить не должны! Я – за! 

– Я, само собой, за! По мне, пусть хоть все лучики сдохнут, лишь бы меня муж наследства не лишил! – облегчённо вздохнула блондинка.

– И я за! 

– И я!

– И я! 

У «яжематери» от несправедливости стали дрожать руки, она сорвала с сумки кричащую надпись Prada и пыталась что-то сказать, но не могла вспомнить ни одного слова.

– А я против, – воспротивилась вдруг женщина-калека. – Как же можно невинное дитя…

– Вам хорошо рассуждать! – укорила её женщина в плаще. – Ваша-то дочь при любом раскладе останется жива, можно и в милосердие поиграть!

– А как она умрёт? – заплакала калека. – Что ж вы все такие жестокие? Ну, постояла бы я, не сдохла же, стою всю дорогу! Это вы виноваты! 

Она ткнула пальцем в Леру.

– Вы сказали, что она не заплатит, да пусть бы сидела, ну её, если она дура. А дитя-то чем виновато?

– Вообще-то это вы начали возмущаться тем, что вам место никто не хочет уступить, – парировала Лера. – Что же помешало вам потерпеть? Не надо на меня стрелки переводить. Я тут ничего не решаю. Убить девочку решили пассажиры, моё дело лишь предложить способ. А вы - люди, и вам дана свобода выбора. Давайте, начинайте, скоро дачи начнутся, остановки, хотя лучше остановиться. 

Водитель повиновался, сжав руль. По его щекам катились слёзы. У него на родине осталось четверо ребятишек.

Роковую фразу первой произнесла женщина в плаще, потом блондинка, потом мужчина с заднего сиденья, потом ещё и ещё… последним закончил водитель.

– Бигзор духтари мурд (Пусть девочка умрёт) … – едва слышно прошептал он и с такой силой нажал на газ, что половина пассажиров, не успевшая удержаться как следует, получила ушибы и лёгкие травмы.

«Яжемать» шумно дышала от ярости. Её дочь тихо поскуливала в углу. 

– Видишь, что бывает, когда следуешь ложным принципам и не помогаешь людям? – спросила её Лера.

– Ты… ты… – «яжемать» не находила слов.

– С дочерью лучше попрощайся. Она умирает, – буднично посоветовала Лера. 

Пассажиры превратились в восковые фигуры. Никто не ожидал, что смерть произойдёт на их глазах.

– Она, правда, умирает? – сорвав с шеи шарфик, прошептала дама сына-бизнесмена.

– Ну, вы же сами этого хотели! – удивлённо воскликнула Лера. – А если вам так жалко чужого ребёнка, пожертвуйте родным внуком, у вас сноха молодая, родит ещё. Тогда Лучик будет жить.

– Я не могу… – задушенно пролепетала дама. – Сделайте что-нибудь! Вы же можете…

– Кто? Я? – переспросила Лера.

– Вы – дьявол. – Прошелестела дама, расстёгивая плащ.

В маршрутке вдруг стало жарко, как в сауне.

– Я всего лишь отражаю ваши мысли, но если вам удобно называть меня дьяволом, пусть будет так. - Отфутболила Лера, не сводя глаз с «яжематери». 

Та сидела прямо, с лицом мученицы, боясь обернуться в сторону ребёнка.

– А девочка-то дышит ещё? – крикнул кто-то с задних мест.

«Яжемать» повернулась к дочери, потрогала её щёчки, лоб, руки, потом взяла за подмышки, чтобы посадить к себе на колени, но девочка вдруг оказалась очень тяжёлой, и мамаша не смогла сдвинуть её с места. Тогда она прижала ухо к маленькой грудине и через какое-то время растерянно прошептала:

– Она не дышит. Она умерла. Из-за вас… всех…

– В её смерти обвинят тебя, – усмехнулась Лера. – Но в тюрьму ты не сядешь, а вот палата для буйнопомешанных пополнится ещё одной принципиальной идиоткой. А, знаешь, что с такими делают санитары?

– Чтоб… чтоб у вас у всех сдохли мужья… или жёны… или родители… – злобным голосом пожелала «яжемать», не обратив внимания на то, что тело дочери сползло с сиденья и неестественно подогнув колени, опустилось на грязный пол.

Пассажиры уставились на Леру.

– Я хоть и блондинка, но поняла, что мы снова всё повторим, только на этот раз сдохнет её муж, и те ублюдки, которые родили эту мразь! – произнесла красивая молодая женщина, боявшаяся лишиться наследства. – Не беспокойтесь, мы заплатим!

Лера вздохнула и поняла, что сегодня она опять опоздает на работу.