Когда Анастасию (Асю) Авдеенко начала мучить бессонница, она, естественно, обратилась к доктору.
Терапевт Татьяна Анатольевна Кострова, рыхлая баба в чёрной растянутой майке и широких бриджах (стояла жара, и Кострова не собиралась утеплять свои жирные складки белым халатом), жуя банан, смотрела на пациентку, как на дуру.
Ася пожаловалась, что не высыпается, что по утрам у неё в голове сначала стелился туман, потом хлюпало натуральное болото, в котором вязли сон и реальность, и что она уже не могла разделить явь и придуманное.
Кострова, доев банан, вытерла руки о бриджи и хмыкнула:
– Так это, того, дереализация, распад личности. Тебе психиатр нужен, а я нормальные болезни лечу. Тебе в Медведевку прямая дорога.
– Но мне там сказали, что нужно направление от терапевта по месту жительства, – терпеливо объяснила Ася.
– А ты сразу сказать не могла, что тебе просто бумажка нужна в психушку? – раздражённо ответила Татьяна Анатольевна, очищая ещё один банан. – Какого хрена ты мне мозги парила десять минут? Галюны костоправы лечат!
Ася поджала губы и промолчала.
Она слышала, что Кострова – неадекватная женщина, и что по ней даже не Медведевка плачет, а Бартовка, но секретарь крупной строительной компании Авдеенко почему-то надеялась, что к ней отнесутся с пониманием.
Положив направление, где Кострова широкими, как её равнодушная морда, буквами, написала: «ВСД?», Ася встала и, не удержавшись, хотела было открыть рот, чтобы донести до сведения Костровой Асино намерение о том, что она пожалуется главврачу поликлиники, Татьяна Анатольевна перехватила инициативу и развязно, не переставая перерабатывать мощными зубами легкоусвояемые углеводы, перебила:
– А жаловаться на меня бесполезно. Если меня выпрут, на моё место желающих не найдётся. Сейчас все в частные клиники бегут. А больных, что на моём участке, раскидают по другим терапевтам, а это даже не головная боль, а полный геморрой… Только дверью хлопать не надо. Она постоянно с петель срывается.
Ася подарила ей гневный взгляд и аккуратно прикрыла за собой расшатанную, облупившуюся от краски дверь.
Она считала, что терапевт выпишет ей рецепт, и все её проблемы закончатся сегодняшним же вечером.
Ехать в Медведевку она не могла – её отпустили только на два часа.
Немного подремав в автобусе, Ася вошла в стеклянную, вращающуюся дверь компании, приложила ключ-карту к табло терминала, стальные ворота разъехались, и она поспешила на своё рабочее место, где стол был завален фактурами, папками, рукописными приказами, с ненавистными красными надписями на полях: «Срочно!».
Ася, купившая по дороге большой эспрессо, сначала приложилась к кофе, только потом включила компьютер и включилась в работу.
Первые часы она работала на «автомате», «автомат» этот был у неё от природы очень мощный, дополнительным бонусом к «автомату» шёл постоянный страх, что она не справится с работой, и ей придётся уволиться, а она уже не девчушка-хохотушка, а взрослая, самодостаточная женщина.
Ей и так уже пару раз намекали, что для этой должности она старовата, но жена её начальника – дай ей бог здоровья! – так не думала. Ася сама слышала, как она прошипела мужу в лицо:
– Попробуй только уволь Авдеенко! Если увижу на её месте какую-нибудь смазливую шмакодявку, я тебе перец красный в трусы насыплю!
Но Ася, тем не менее, достигнув сорока лет, перестала покупать дешёвенькие крема, а стала заказывать через интернет серьёзные антивозрастные средства с эффектом лифтинга. Любимыми её марками стали Clinique и Shiseido.
Раз в месяц Ася посещала салон красоты, парикмахера, раз в неделю плавала в бассейне, так что выглядела она лет на тридцать.
Всё у неё было стабильно, жизнь текла размеренно, противную дочь и её мерзкую кошку она сплавила к бывшему мужу.
Тот был безмерно рад, лишь посетовал, что Асе надо было сразу отдать ему дочь, двенадцать лет назад, когда разводились. Мужчины у Аси больше не было.
Они, этот противоположный пол, давно раздражали её, как вид, или как класс существ, которых нельзя было приучить вытирать крошки со стола, не кидать свои носки где попало, складывать вещи на свои места, мыть после себя ванну, не ставить чайные кружки под диван, и так далее.
Оставшись одна, Ася сменила напольные ковры, изгаженные кошачьими испражнениями и рвотой, купила новый диван, не знавший ещё, что такое кошачьи когти.
Кровать она тоже сменила, потому что эта длинношерстная дрянь, словно чуя Асину к ней неприязнь, не стесняясь, часто обссыкала её постель до самого матраца.
И только всё наладилось, на тебе, прицепилась эта проклятая бессонница!
Асин мозг, днём пребывающий в относительном покое, как только голова её касалась подушки, словно взбешивался, начиная показывать ей картинки природы, городов, людей, животных, и всё это крутилось всё быстрее, превращаясь из калейдоскопа в центрифугу.
Наверное, именно ночная активность мозга досаждала ей больше, чем неспособность заснуть.
Потом Ася всё-таки задрёмывала, но, очнувшись задолго до подъёма на работу, она не могла с уверенностью сказать, спала ли она, или нет. Она больше склонялась к «нет», потому что в так называемый сон её проникали звуки обычного пятиэтажного дома: голубь приземлился на козырёк балкона, шаркнула и прогремела ударными звуками ночная легковушка, кто-то из соседей сходил в туалет и с рёвом смыл свои биологические отходы.
В рассветные часы Ася вставала, варила кофе и садилась играть в сетевую игру «Глубина» и рассеянно собирала отларус.
Асе кралась в голову предательская мысль: может, бросить всё к чёрту, пойти в диспетчеры в ночную смену, днём-то, на выходных, она спала так, что если бы за окном начали палить из танков, Ася бы не проснулась. Но диспетчеру не платили столько, сколько секретарю.
Разгребя завал, ближе к концу рабочего дня, когда директор уехал на деловой ужин, Ася залезла в гугл, почитать отзывы о том, как вылечить бессонницу без таблеток.
Она прочла много разной ерунды, вроде того, что на ночь надо выпить тридцать граммов хорошего коньяка, желательно настоящего, ереванского, либо заварить маковые зёрна в молоке, Ася даже нашла рецепт из мухоморов.
Но всё это было каким-то несерьёзным, не для неё, а когда Ася увидела на форуме ник «Ангелочек» с аватаркой Ангела со сложенными белоснежными крыльями, предлагающего уснуть с помощью медитации, Ася поверила сразу.
Медитация была предельно проста: нужно было отрешиться от всех мыслей, забот, особенно гнать образы шатающегося, невыспавшегося себя в три часа ночи с кружкой кофе, после чего необходимо было представить дверь, объятую огнём, за которой начинался сон, побороть страх и войти в неё.
«Ангелочек» писал, что это даже не медитация, а очень сильное магическое действие, говоря современным языком – визуализация.
Уснуть получится не сразу, но, если не отступать и до конца держать образ объятого пламенем прохода (или портала) в мир снов, то всё должно получиться.
Ещё «Ангелочек» в самом конце мелкими буковками, что едва можно прочесть, добавил, что у этого ритуала есть побочный эффект: можно попасть на ТОТ СВЕТ, и существует крохотный процент опасности, что сновидец уже не выберется оттуда.
Ася не верила в христианского бога, он был, по её мнению, слишком прагматичен: в смысле, ей не нравилось, что грех смывался раскаянием, то есть, можно было возвести этот постулат в круг и жить в своё удовольствие греша и каясь.
Для веры ей требовалось что-то более древнее, дохристианское, о чём уже нельзя было ни узнать, ни прочесть, что сохранилось лишь в обрывках памяти, каких-то неясных воспоминаний-вспышек, и, видимо, эта религия, Ася почему-то считала, что в ней свет и тьма равны, передаётся из поколения в поколение через кровь.
Но это были лишь Асины домыслы.
Придя домой, она сварила покупные вареники, поела перед каким-то туповатым сериалом, со слишком неправдоподобным сюжетом, приняла ванну с морской солью и рано легла спать, предварительно поменяв постель и не надевая ночную сорочку.
Едва закрыв глаза, Ася стала упорно представлять горящую дверь.
У неё долго не получалось. Вернее, сотканный мыслью образ мгновенно распадался, и дверь обугливалась и дымилась, когда женщина мысленно к ней приближалась.
Тогда Ася решила, что не надо так в лоб представлять эту дверь, а надо исподтишка.
Представить, что к двери ведёт лабиринт коридоров (увы, она могла ясно представить только длинные коридоры своей компании, отделанные пластиковыми панелями, с лежащей на полу скользкой плиткой).
Ася представила, что она идёт по офисному коридору совершенно голая, что в здании отключили отопление, и ей безумно холодно, и всё, что она ищет, это не дверь в страну сновидений, а источник тепла.
Вскоре она почувствовала, как за каким-то поворотом на неё дыхнуло теплом, она робко направила своего двойника туда, стало теплее, потом просто жарко, потом с неё градом полился пот.
Ася с трудом дышала, воздух становился раскалённым, и, мало того, из коридорного лабиринта стали выходить обнажённые мужчины и женщины, старики и молодые.
Люди хватали ртом быстро сгорающий кислород, как большие, лишённые своей стихии, рыбы.
Ася обомлела. Людей она не представляла.
Они вторглись в визуализацию самостоятельно, и, как она не пыталась стереть, убрать этих людей, они никуда не исчезали, наоборот, их становилось всё больше.
Как будто управляемые невидимым игроком, люди бессмысленно сбившись в кучу, топали к горящей двери, шли напролом сквозь огонь и исчезали.
Запахло горящей плотью, лабиринт наводнился жуткими криками боли.
Ася повернула было назад, но сзади напирала людская потная масса.
Её подхватило, как ветром и понесло к двери. Понимая неизбежность горения или даже смерти, Ася ввернулась в мирской поток так, чтобы не оказаться с краю.
Ей удалось облепить себя каким-то совсем уж древними стариками, и она до последнего убеждала себя, что они прожили жизнь, им терять нечего, они могут обжечься, и что они сейчас идут рядом с ней лишь для того, чтобы уберечь её от знойных языков пламени.
Набрав в рот как можно больше ставшего горячим, как в бане, воздуха, Ася задержала дыхание и отдалась течению.
На какое-то мгновение её обдало страшным жаром, ей показалось, что у неё загорелись волосы, но поднять руки к голове и потушить пожар не представлялось никакой возможности.
Стиснутая со всех сторон, Ася уже даже не шла, её несли другие, более крепкие ноги.
Жар стал совсем невыносимым, и она вдруг запаниковала, захотела очнуться, но не тут-то было.
Как ни пыталась Ася представить, что она лежит в своей спальне, где умеренная температура, где в приоткрытое окно залетает влажный, пахнущий грозой ветерок, что она постелила шёлковые простыни, которые должны были охлаждать в жару, но ничего не помогало.
Ася сосредоточилась на звуках.
Она пыталась услышать, как тренькают внизу сотовые телефоны, как пьяными голосами орут подростки, как непристойно выражается соседка с третьего этажа, если не спит и если кто-то из её многочисленных кошек нагадил не в лоток, а на коврик, но слышала только крики ужаса, такие душераздирающие, что Ася начинала дрожать.
Ещё она слышала чьё-то быстрое, прерывистое дыхание, будто обладатель его, избежав утопления или повешения, жадно дышал, словно хотел надышаться до конца жизни.
Жар стал ослабевать, крики стали гаснуть, будто они были живые, старики отпали от Асиного тела, а редеющий людской поток всё тащил и тащил её за собой, и Ася уже могла дотронуться до головы и понять, что вместо длинных роскошных блондинистых локонов у неё сейчас на голове какой-то пух, как у только вылупившегося цыплёнка.
Наконец, она заметила, что никуда больше не двигается. Ася посмотрела по сторонам.
Оттуда, откуда она пришла, всё ещё выходили обгоревшие, обезумевшие люди с безумными глазами, у некоторых глаза были выжжены, и из запёкшихся глазниц капала кровь, струилась по грудям, животу, ногам, причиняя несчастным ещё большие страдания.
Многие из этих людей вскоре падали, корчились от боли, но уже не кричали, а натужно, хрипло стонали.
Затем они затихали, и из головы у них вился белый дымок, который, обогнув Асю, летел куда-то дальше.
Собрав последние силы, Ася побежала за дымками.
Их было так много, что ей казалось, будто она бежит внутри гигантского облака. И ей нравится это.
Тут же удовольствие сменилось тревогой: а куда она, собственно, бежит? Вдруг, так и проявляется побочный эффект, о котором упоминал «Ангелочек»?
Ася остановилась и начала медленно выбираться, не представляя, собственно, куда.
Она увидела, что ноги её нащупали землю, обычную, как дома, чуть сбрызнутую дождиком.
Ася присела, потом легла и осторожно выползла, и как раз вовремя: гигантское облако закружилось, словно волчок и, высоко поднявшись, исчезло в сером небе без солнца.
Ася стояла на окраине небольшого городка.
Уходящий в даль ряд серо-коричневых домиков, чахлые палисадники с кривыми деревцами, листья на которых словно посерели от пыли.
Ася совсем по-другому представляла страну сновидений.
Ей казалось, что это что-то яркое, тропическое, с огромными густо пахнущими цветами, с гомоном разноцветных попугаев и визгами ловких обезьян, но мир, в который она попала, состоял из двух цветов: серого и коричневого и их оттенков.
Какие-то фигуры замаячили вдалеке, и Ася вдруг вспомнила, что она голая.
Нырнув в ближайшую подворотню, она нашла дворик, где сушилось бельё, и, перешагнув через тридцатисантиметровый заборчик, крадучись, сняла с верёвок пепельного оттенка джинсы и серебристо-серую футболку.
Одевшись между двумя широченными простынями выблекшего шоколадного цвета, она вернулась на то место, в которое выбралась из-под облака.
Одной из сильных сторон своей личности Ася считала умение приспосабливаться к окружающим её условиям.
Она присела на придорожный камень и принялась ждать неизвестно чего.
Неизвестность её не пугала.
Главное, она, вероятно, спала, так как проснуться ей не удавалось, а это просто был очень реальный сон, и получилось у неё с первого раза, ну, возможно, случается такое: одна на миллион.
Ася гордо расправила плечи, потом потянулась. Её лицо тронула счастливая улыбка.
Она не была голодна, она не чувствовала холода, у неё не ныла спина, не болели косточки на стопе, не был заложен нос.
Как же мало надо человеку, чтобы почувствовать себя счастливым! И ещё меньше – чтобы разрушить это счастье.
Чья-то тяжёлая рука легла на Асино плечо. Она, не дыша, обернулась и увидела перед собой женщину, высохшую, как растение без воды, прямую и тонкую, как стебель, с серым, пропаханным морщинами лицом.
На ней было надето тёмно-коричневое платье до самой земли и грубые башмаки, через плечо перекинута холщовая сумка.
– У тебя есть разрешение на воровство?
Ася выпучила глаза.
– Понятно, нет.
Выцветшие глаза сухопарой женщины стали строгими, она схватила Асю за плечо цепкими пальцами, заставив подняться с камня.
– Я… Я не знаю, как я сюда попала. Я просто прошла со всеми через огненную дверь, а потом оказалась вот здесь, только голая, ну, я позаимствовала только эти джинсы и футболку. Я верну! Правда! Ну, хотите, прямо сейчас верну?
Но, женщина, казалось, не слышала её оправданий. Подвигав выступающим, словно кость, подбородком, она спросила:
– А почему тебя облако не унесло?
– Я выбралась, – пожала плечами Ася.
– Да вот не должна ты была выбираться! Вот горе луковое, возись теперь с тобой!
– Да вы не волнуйтесь, я сейчас всё сниму, повешу обратно на верёвки, и посижу здесь, на камне, потом я всё равно проснусь, это же сон в моей голове!
– Ты ещё и на голову больная! – всплеснула руками женщина. – Какой сон? Здесь никто не спит, потому что не может. Я тут уже лет сто обитаю, и ты мне говоришь, что я в твоей голове? Да не поверю!
– А кто – ВЫ? – робко спросила Ася.
– Умершие. Только мы не с облаком улетели, а вот, как ты, при телах остались.
– Но я не умерла! Я сплю. Лечусь от бессонницы! – возмутилась Ася. – И я проснусь, не сомневайтесь!
– Все вы так говорите, – скептически произнесла женщина. – А пока не проснулась, дуй прямо по улице. На перекрёстке поверни направо, там будет похожая улица, ты по ней иди, пока дома двухэтажными не станут. Потом будет арка, как в неё войдёшь, окажешься на площади с фонтаном. Иди в самый высокий дом, там тебе всё объяснят.
Глаза Аси постепенно наполнялись страхом.
– Да ты не бойся! – голос женщины вдруг подобрел. – Судов у нас нет, тюрем тоже. Жильё, работёнку тебе подыщут. У нас тут только скучно. Ни кино, ни танцев под гармонь. У вас-то танцы есть?
– У нас теперь дискотеки с электронной музыкой, – медленно произнесла Ася, позволяя страху проникать всё глубже и глубже в её мозг. – Гармонисты вымерли все. Как динозавры.
– Тьфу ты!
Женщина сплюнула на землю, повернулась и исчезла так быстро, словно её и не было. Сон превращался в квест.
«Ладно», – сказала себе Ася. – «Пойду туда, куда меня послали. Ну и сны! Нет, я лучше пойду к психиатру!».
Она решительно зашагала босиком по мягкой дороге.
Добравшись до площади, Ася подошла к фонтану, чтобы ополоснуть лицо, но вода оказалась не текучей, а упругой, как резина.
Нет, фонтан выбрасывал струи из серой каменной чаши, но они, если не присматриваться, тоже казались вырезанными из камня.
Ася попробовала погрузить в фонтан руку. Как в сдутый резиновый мячик. От Асиной руки осталось углубление, медленно возвращающееся к первоначальному виду. Ей ничего не оставалось делать, как идти в здание грязной.
Из серого кирпича, оно имело всего три этажа и выглядело не жилым.
Ася толкнула бесцветную дверь и оказалась в крохотной комнатёнке, в которой стояли полированный шкаф и большой конторский стол, заваленный папками на тесёмках.
В папках терялась пожилая женщина с круглым лицом и в пенсне.
Седые волосы были уложены на затылке в старомодный пучок. Коричневый пиджак, толстые чулки, стёршиеся ботинки, длинная, в складку, юбка.
Женщина перьевой ручкой указала Асе на единственный стул.
Ася робко присела, зажав дрожащие руки между коленями. Кашлянув, женщина поправила пенсне и обратилась к Асе чуть дребезжащим голосом:
– Я понимаю, вы здесь с одной единственной целью: вам нужно удостоверение личности, или паспорт, как вам будет угодно.
– Зачем мне паспорт? – запинаясь, произнесла Ася. – Я здесь ненадолго. Я думала, вы мне выпишите визу.
– Что, простите? – не поняла женщина.
– Ну, бумагу, о том, что я нахожусь здесь временно.
– Милая девочка, – глубоко вздохнула паспортистка. – Во времена моей юности говорили: «Нет ничего более постоянного, чем временное». Вы, наверное, и не знаете такую присказку.
– Нет, знаю.
– Хорошо. Давайте выберем вам имя, отчество и фамилию.
– У меня есть и имя, и от…
– Девочка, это ваши прошлые данные, здесь пока вы – никто. Вот, возьмите, выбор имён невелик, но, как говорится, пополнения мы не ждали и не ждём.
Ася взяла протянутую ей конторскую, разлинованную книгу, с посеревшими листами и едва видимыми чернильными записями. Она пригляделась.
Большинство было вычеркнуто. Оставшиеся сбили её с толку.
В этой книге все фамилии, имена и отчества начинались на одну букву, и все казались смешными и несуразными: Банан Барбарисович Бомжов, Чайник Чемоданович Чмырёв, Вагина Великановна Врунова, Гадина Говновна Гроб, Рюмка Рыгаловна Рыло…
Непьющую Асю замутило.
– А вас как зовут, могу я поинтересоваться?
– Сардина Селивановна Серебро.
– Красивое имя.
– Спасибо, – улыбнулась Сардина Селивановна. – Вы посмотрите на букву «А». там, правда, всего одно женское имя, но, из имеющихся я бы выбрала именно его.
В нужной графе Ася нашла и прочитала: Ассигнация Алексеевна Алкашова.
– Правда, приятно звучит? – поинтересовалась Серебро.
– Ну… Лучше, чем Гадина Говновна.
– Значит, я вам выписываю удостоверение. Всегда носите его при себе. А пока я пишу, если вас не затруднит, встаньте возле шкафа.
Ася повиновалась. Застыв, она ощутила, что её будто кто-то осторожно прощупывает.
– Не бойтесь, это рентгеновский аппарат. Мы же должны знать сильные и слабые стороны друг друга.
Ася похолодела.
Из древнего, похожего на первые струйные принтеры, аппарата, полезла сероватая лента с непонятными значками и закорючками.
Сардина Селивановна, дождавшись, пока лента выползет полностью, приспустив очки с хрящеватого носа, тщательно её изучила.
– Вы можете сесть снова, – отложив ленту, Серебро указала Асе на стул.
– Рентген показал небольшое отклонение в области мозжечка. Это значит, что вы часто подвержены приступам гнева.
– Это плохо? – заёрзала на стуле Ася.
– Здесь нет ничего ни плохого, ни хорошего. Это всего лишь означает, что жители, с которыми вам иногда придётся пересекаться, будут знать о вашей слабой стороне и не будут вас провоцировать. Ведь на той стороне, вас часто провоцировали, я не права?
– Что значит «на той стороне»? – игнорируя вопрос, привстала со стула Ася. – Где я нахожусь?
– Вы находитесь на Этой Стороне. На Этом Свете. У вас наше место называется ТОТ СВЕТ.
– Я же не умерла! – едва не плача, воскликнула Ася. – Я просто прочитала на форуме, как можно с помощью визуализации справиться с бессонницей…
Ася честно рассказала о медитации, о телах, об обожжённой плоти, о криках, о ворованной одежде.
– Об одежде не беспокойтесь, мы сообщим хозяевам, а когда вы встанете на ноги, и сможете зарабатывать, вы вернёте им сумму, на которую взяли вещи. По-другому у нас не делается, Ассигнация Алексеевна.
Ася разрыдалась.
Сардина Селивановна, тяжело встав, будто она за столько лет срослась со своим конторским стулом, переваливаясь, как утка, подошла к Асе и стала гладить её по голове.
– Ну-ну, полно, девочка! Это пройдёт. Я тоже сначала плакала, умоляла вернуть меня домой, потом я долго испытывала чувство обиды на оба Света, потом злилась, потом перестала разговаривать, а потом смирилась. Я же моложе тебя была, когда на ЭТОТ СВЕТ отправилась. Моя бабка была колдунья, и я в одной её книжке вычитала, как сходить на ЭТОТ СВЕТ и вернуться в ТОТ СВЕТ. Тогда много таких было, место-то пустовало. А как заселились, нас и отрезали от той стороны. Видимо, колдуньи все померли, книги поистрепались да тоже сгинули, ну, а мы привыкли и живём. И ты привыкнешь.
В Асиной голове мелькнул лучик надежды.
– То есть, можно вернуться обратно?
– Можно. Только никто не знает, как. Когда через дверь проходишь, жар из тебя то знание высасывает.
– И что теперь со мной будет на ТОЙ стороне? – глухо произнесла Ася.
– Ну, как что? Похоронят.
– То есть, для Той стороны я уже умерла?
– Совершенно верно, Ассигнация Алексеевна! – обрадованно вскрикнула Сардина Селивановна. – Как и то, что для Этой стороны вы живы.
- Но… - у Аси остановилось сердце. – Получается, что назад возвращаться нет никакого смысла? Ведь тело закопают, и возвращаться, по сути, некуда.
- Прогресс, однако, у вас там, на ТОМ СВЕТЕ! – восхитилась паспортистка. – Чтобы дойти до этой мысли, мне понадобился не один год. Я всё свободное время в библиотеке проводила, изучила древний язык, читала подряд все книги, пока не наткнулась на нужную. И только тогда осознала, что смысла в возвращении нет.
- Что же вы мне голову морочите! – возмутилась Ася. – Сказали, что знание всё в огненной двери сгорает! Зачем вы меня мучили столько времени? Имя это дурацкое выбрать заставили! Что за Алкашова! А я, между прочим, практически не пью!
- Не горячитесь, Ассигнация Алексеевна! – попыталась утихомирить Асю Сардина Селивановна. – Я тоже на ТОМ СВЕТЕ рыбу не употребляла, и серебро недолюбливала. Вы смиритесь, поверьте. Все смиряются.
- Послушайте, - взмолилась Ася. – Подскажите, где у вас библиотека, и где та книга с заклинанием?
- А какой смысл подсказывать? – не поняла Серебро. – Вы разве знаете древний праязык? Он давно растворился в веках, и передаётся только через кровь, а в реальности проявляется то в виде обрывков или сигов, если хотите.
- Каких сигов? Рыбы что ли? – не поняла Ася.
- Нет, - терпеливо пояснила Серебро. – Сиг – это самая короткая длина времени. В той древней книге было указано, что наши предки владели техникой сигания, то есть, в один миг – то есть сиг, миг длиннее во времени, - перемещались между этим светом и тем через особые дыры или лазы. Слово это в языке сохранилось в виде глагола «сигать», оно означает движение, бег, а потом неожиданный прыжок.
Ася слушала, раскрыв рот.
- А потом случилось страшное: древние люди валом стали сигать на ТОТ СВЕТ, никто не хотел жить на ЭТОМ СВЕТЕ, и лазы закрыли.
- А кто закрыл? – начала допытываться Ася.
- Создатель, кто же ещё! – пожала плечами Сардина Селивановна. – После этого он разделил единые ранее тьму и свет, только это пространство осталось невидимым для его взора, чем-то дорого ему этот кусочек. Создатель, он же ребёнок в душе. Вырастает, а куклу любимую как зеницу ока бережёт.
- То есть, это пространство, ЭТОТ СВЕТ – всего лишь кукла? – горько усмехнулась Ася. – Тупая, безмозглая игрушка?
- Не важно тупая или умная. Главное, что любимая! – многозначительно подняла палец вверх Сардина Селивановна. – Когда я до этого дошла, то совсем успокоилась. Ведь если подумать… У нас всё просто и понятно. А там, откуда вы пришли, да и я… Вы осознайте, что в том мире, а он называется СВЕТ – столько несовершенства! Голод, болезни, войны, несправедливость. Представили?
Ася кивнула.
- А теперь представьте ТЬМУ.
Ася закрыла глаза и – как ни пыталась – ничего не представить не смогла.
- В ТЬМЕ ничего нет! – убеждённо заявила она.
- Вот видите, что получается: в СВЕТЕ есть любовь, есть страдания, а во ТЬМЕ – даже понятий этих нет.
- А у вас? – спросила Ася. – На ЭТОМ СВЕТЕ?
- А у нас любви нет, но мы помним, что это такое. Страданий нет, но мы знаем, что такое страдание.
- Так вы же автоматы! Роботы! – воскликнула Ася. – Я что, тоже такой стану? Куклой?
- Да, Ассигнация Алексеевна, вы на редкость умны, интуиция меня не обманула, когда вы вошли в эту дверь. Мне сразу показалось, что я встретила родственную душу, только поэтому я рассказала вам всю правду. Вслух об этом никто никогда не говорит. Куклам нравится думать, что они люди.
- Но я не хочу становиться куклой! – отчаянно прошептала Ася. На глазах её выступили слёзы.
- Никто и не хочет добровольно. Да только, сравнивая со временем ТОТ СВЕТ и ЭТОТ, ни один здешний житель не пожалел, что стал куклой Создателя. Любимой куклой, понимаете? Которую любят, не смотря на то, что она обтрепалась, пожелтела, перестала двигать руками и ногами, перестала закрывать глаза, вышла из употребления и моды.
- Но… Подождите! Как же так! – Ася от внезапной догадки чуть не подпрыгнула. – Если всё так, как вы сказали, то… что же получается?
У меня тоже была любимая кукла с пуговицами вместо глаз. Пуговицы оторвались, а всё равно её любила, но никому больше не показывала, потому что у моих подруг были куклы наряднее, искуснее моей.
Я стыдилась своей безглазой игрушки и играла с ней тайком, а потом и вовсе перестала играть, выросла. И куклу эту убрала на чердак, а потом она и вовсе потерялась, сгинула. Неужели?
- Да, вы правы, Ассигнация Алексеевна, - грустно улыбнулась Сардина Селивановна. – Даже не представляете, как я рада, что вы здесь появились!
Жизнь-то здесь скучная, кому-то гармоники не хватает, кому-то танцев, а мне вот уже сто лет просто поговорить было не с кем!
Вы верно сравнили ЭТОТ СВЕТ с чердаком.
Создатель вырос и отправил любимые игрушки на чердак, и кто знает, почему он нас не перебирает иногда, вспоминая детство…
Вот вы стыдились своей безглазой куклы, значит, достойной у вас не было, значит, детство ваше было бедным и тяжёлым, а потом вы выросли и отличие от Создателя, потеряли свою любимую куклу.
А у меня так и вовсе игрушек не было.
Но, прошу, не плачьте, Ассигнация Алексеевна, я верю, что настанет время, когда Создатель, устав от войн и разрушения, вернётся к простоте и безглазым куклам.
Это закон природы – всё завершается, возвращаясь в начало. В моё время я видела не мало стариков, впавших перед смертью в детство…
- Но разве Создатель смертен? – усомнилась Ася.
- Девочка, если у него были куклы, значит он был ребёнком, значит у него были родители, и, возможно, он тоже стал или станет отцом и, я в этом уверена, обязательно захочет показать своему ребёнку своих любимых кукол, это закономерность, когда мне исполнилось три года, мама разрешала мне играть своей любимой куклой с фарфоровым лицом, но она давала мне свою куклу только на Рождество, а мне хотелось перебирать её золотистые волосы каждый день, и я…
- Вы её взяли самостоятельно? – догадалась Ася.
- Да, я её украла, уронила и разбила вдребезги, и мама меня выпорола, а потом горько плакала и говорила, что если бы её любимые кукла была страшна, как смертный грех, то осталась бы целой.
Понимаете? Я тогда ничего не поняла, и всю свою юность обвиняла Создателя в том, что он не дал мне женской красоты, не дал чудесного голоса, не дал никаких талантов, а думаете, почему я читала бабкины книги колдовские?
Поначалу хотела парня приворожить, но к счастью, наткнулась на это заклинание и перешла на ЭТОТ СВЕТ.
А где сейчас те красавицы, что блистали в пору моей молодости, остаётся только догадываться…
- Но они живут в веках, в людской памяти… - возразила Ася.
- В людской, Ассигнация Алексеевна, в людской. Одна эпоха сменяет другую, появляется новая мода, новые красавицы, тех, которыми восхищались поэты, помнят единицы. Вот вы знаете, как выглядела Беатриче?
- Кто? – не поняла Ася.
- Видите, - горько усмехнулась Сардина Селивановна, - вы даже не знаете, кто это. А это была знатная итальянка, возлюбленная Данте. А её портрета даже не сохранилось. Так что потерпите немного, пройдёт время, и вы поймёте, что у неприметной камышовки больше шансов обратить на себя внимание Создателя, чем у прекрасной павы. Ведь пава не умеет петь.
- К чему вы клоните? – не поняла Ася.
- К тому, что вы умны и догадливы, и способны удивлять – а это самое главное для того, чтобы покорить мужское сердце, а Создатель всё-таки мужчина.
И неужели вам не хочется просто помечтать о том, чтобы однажды стать серенькой соловушкой и заливаться трелью под окном Создателя, наполняя его сознание радостью.
Радостью, понимаете? Что может быть чудеснее?
Ведь если за окном орут коты, то вы не выспитесь и начнёте делать дела с плохим настроением. Думаете, войны в мире происходят почему?
- И сколько мне понадобится времени, чтобы начать так думать?
- Мне понадобилось всего лишь сто лет, - улыбнулась Сардина Селивановна. – И я, после того, как выговорилась вам, могу теперь вернуться на ТОТ СВЕТ в виде маленькой камышовки.
- А я? – холодея, промолвила Ася.
- А вы… Наверное, займёте моё место.
- А что я буду делать? Ведь к вам давно никто не приходит…
- Читать, милая девочка, читать… Вы даже не представляете, какая здесь собрана библиотека – все тайный мира будут вам открыты…
- И какой в этом смысл? – вдруг разозлилась Ася. – Ну, допустим, я прикоснусь к тайнам, узнаю их, но мне же захочется поделиться, а будет не с кем!
- Вот тогда Создатель спрячет на чердак новую куклу, - улыбнулась Сердина Селивановна, а вы станете певчей птичкой, и будете щебетать об этих знаниях, и вас буду слушать абсолютно ВСЕ!
- Ничего не понимаю, - растерялась Ася. – Опять не вижу смысла в передаче знаний.
- А людям знание не нужно, знание не приносит счастья, но, если оно выражено в чудесных трелях, вас будут слушать и бедные, и богатые, и умные, и глупые, и будут наслаждаться.
А после – воодушевлённые прекрасной песней – будут творить добро.
И кто-то обязательно станет любимой куклой Создателя.
2017-2023
| 
