Мария Райнер
Синдром Котара
Рассказ
Эвелина не понимала, зачем она — деловая, офисная девушка — приняла приглашение незнакомого поэта посетить концерт местной группы «Пост-Модерн». Скрипка, аккордеон, гитара и синтезатор. Три девушки в новеньких струящихся платьях цвета scarlet. На пюпитре — срезанная роза. Готовая обложка пластинки.
Эвелина не знала поэта в лицо, однако, он уверил её, что обязательно узнает её в толпе. А Эва была уверена, что не узнает. Она и оделась так, чтобы не узнал, словно пришла на тематическую вечеринку. Гламурный гранж в чёрном: шортики, рваные колготки, высоченные каблуки, нескромное декольте, водопад локонов под чёрной шапочкой, широкая подводка глаз, яркие блестящие губы.
Если бы она заплела косичку, нацепила очки и надела джинсы, то поэт наверняка узнал бы её, но тогда она была бы не Эвой, а кем-то другим, и поэт бы разочаровался.
Эвелина даже не пыталась его представить. Она села на первый ряд, чтобы видеть перед собой только музыкантов. Помятый старик с несвежим лицом снимал концерт на видеокамеру, но косился на Эву, на её длинные ноги. На неё вообще смотрели с любопытством. Богема изучала её, а она нет. Она пришла слушать Астора Пьяццолу.
Полилась музыка, и поэт был забыт. Слушателей собралось немного. И, судя по их улыбкам, все были знакомы. В перерыве смеялись, светили ирисом глаз, даже распущенные волосы девушек были живыми.
До Эвы дошло, почему на неё смотрят странно: она же мёртвая, как её сумасшедшая подружка Алёна, которая после очередного психического срыва назвалась «Ифир» и вольно перевела это странное сочетание как «Мёртвая Красная Роза».
— Да ты опять выпендриваешься, — сказала тогда Эва.
Они сидели в кафе, ели пиццу.
— Думаешь, что если Роза — так на тебя должны смотреть с раскрытыми ртами, а если мёртвая — то ещё и скорбеть… Лен, это же полная чушь! Забудь его!
Алёна мяла кусочек теста и огромными неподвижными глазами сливалась с надвигающимися сумерками.
Звуки танго развернули Эвелину лицом к самой себе и показали: ты сама «Ифир»!
«Ифир» в медленном выражении глаз, в обтянутых чёрными колготками коленях, в бледной коже груди, в аккуратно сложенных перед собой пальцах. Поэт искал живую девушку, а Ифир — добыча патологоанатома.
Немолодая пара танцевала вальс. Их движения были профессиональными, но каким-то притёртыми, надоевшими им самим.
Женщина под улыбкой старалась скрыть свой возрастной эксцентризм. Но улыбка выходила жалкой и виноватой. Ей хотелось чувствовать себя королевой, а получалось — служанкой. Пара налетела на колонну и уронила темп, но хромой вальс продолжался.
Эве тоже хотелось чувствовать себя королевой, но у неё тоже ничего не получалось. Даже мёртвой принцессой не получалось. Вместо притворно спящей в хрустальном гробу красавицы в белом подвенечном платье в голову лезли ожившие мертвецы из одноимённого фильма, и Эвелина сказала себе с сожалением: «Неужели я настолько мёртвая, что неинтересна даже смерти?»
Концерт закончился. У Эвы затекла спина.
Она наблюдала, как зрители подходят к исполнителям, всё ещё надеясь, что и поэт догадается подойти к «Ифир». А, может, он и вовсе не пришёл. Эва с сожалением встала. Ей очень понравилась девушка, исполняющая ведущую партию на аккордеоне — полноватая, обаятельная, со светлыми недлинными волосами. Эве хотелось тоже подойти к ней и сказать, как замечательно она играла, но слушательница постеснялась.
Она взяла свою сумочку и направилась к выходу. И — наткнулась на человека, который однажды шёпотом звёзд сказал ей о прихоти судьбы, которая свела их, а теперь рассматривал серую плитку пола. Лицо его было словно обескровлено.
Рядом с ним перетаптывалась с ножки на ножку хорошенькая молоденькая девчушка с длинными чёрными волосами. Эва решила пощадить девушку и не подходить с никому не нужным «здравствуйте». Одной ночи хватило, чтобы они стали друг для друга «вы».
Судьба не менее странно и развела их… А, впрочем, при чём здесь судьба? Эгоизм, гордыня, карьерная лестница, боязнь новой жизни — это развело. А судьба, она как каштан. Все знают, что их можно кидать в огонь, но никому и в голову не приходит хорошенько прожарить судьбу в огне и как следует полакомиться ею.
Ифир, тьфу ты, Алёна, говорила, что кошмары её успокаивают. Эва страшно ей завидовала.
«Гранж-дива» оделась в подозрительной раздевалке среди стариков и старушек, полных жизни. Поправила перед зеркалом чёрную шапочку, которую мать ненавидела. Даже её ресницы мёртво торчали чёрными накрашенными дугами.
Теперь она точно знала, что Алёна права.
Обе они — Ифир…
Эва выскользнула на оживлённую улицу. Она страстно хотела, чтобы поэт догнал её, тронул за плечо… и тогда она бы улыбнулась и перестала быть мёртвой. Но чуда не произошло.
Эва заглянула к родительнице на работу. Мать продавала прессу в супермаркете. День был выходной, солнечный, и народу было не до новостей и сплетен.
Мать обрадовалась, усадила её на стул и долго не отпускала. Эвелина сквозь какую-то завесу слушала её рассказы о покупателях, и, чтобы не обидеть, находила их смешными. Было до чёртиков скучно.
Потом Эвелина добрела до своей квартиры, с сожалением сняла гранж-наряд, сварила кофе, сделала бутерброд и легла на диван с кошкой. Музыкой она была уже переполнена, кино смотреть не хотелось.
Эва почувствовала, что вообще не нуждается ни в каких звуках. И в поэте тоже не нуждается. И ни в ком не нуждается. Она любит своё одиночество и лелеет его. А если верить газетчикам, то умереть легче в местах массового скопления людей.
Кошка урчала, как мини–фен и наполняла Эву жизнью.
Шопеном зазвонил мобильник. Нехотя Эва включилась в реальность. Звонила жена брата — Ксюня. Два дня назад брат праздновал день рождения. Эва заскочила на минутку, подарила единственному единоутробному пивную кружку с видом Альп и свитер норвежской вязки, и быстро слиняла домой. Устала на работе.
Сетевой маркетинг, он иногда напрягает. Люди, которым втемяшилось, что их обязательно обманут, сотни приёмов разубеждения… Чего только Эва не выслушала за два года, но она добилась «пяти звёзд» и собственной структуры, которая стала для неё семьёй.
Наверное, тогда они с Алёной и отдалились друг от друга.
Ксюня заплетающимся голосом потребовала Эву на день рождения.
— Так мы же в пятницу праздновали… — удивилась Эва.
— А мы ещё решили гульнуть, молодёжной компанией! — Сноха обожала пьянки.
— Какая я молодёжь? — лениво отозвалась Эва.
Брат был младшенький.
— Ну, приходи! Сидишь, поди, одна, — настаивала родственница.
— Я не одна, я с Тоськой, — возразила Эва.
Ксюня выругалась.
— Тебе всё равно не хрен делать, давай жми!
Эва вяло согласилась и отбросила мобилу подальше. Не дай Бог, позвонят соискатели или клиенты. Или структура. У-у-у… Она нехотя поднялась, завидуя разваливавшейся на пледе кошке, натянула джинсы и пошла к брату. Чтобы напиться и почувствовать себя живой хотя бы на вечер.
У брата действительно тусовался молодняк. Правда, семейный. Ник был младше Эвы на пять лет, а Ксюня ещё на пять. Среди гостей, ровесников снохи, Эва мгновенно ощутила себя старой. Не смотря на молодость, пары успели обзавестись детьми. Годовалый племянник Кириешка ползал под столом, щипал гостей за ноги и бил об ковёр пустую пивную бутылку.
— Вы с ума сошли! — возмутилась Эва, вытаскивая малыша из-под стола.
— А чё? — вытаращилась на неё Ксюня.
У неё были красивые серые глаза, высокий лоб и прямой греческий нос. Волосы она красила и зачёсывала назад.
— А ни чё! — огрызнулась золовка и унесла Кириешку в спальню. Мальчик был мокрый и грязный, но спокойный. Эва посадила его в манеж и прошла в ванную. Пустила воду, добавила пену, кинула пару игрушек. Кириешка очень любил купаться. Попав в воду, он акал и смеялся.
Кто-то из гостей заглянул в ванную. Эва смутно помнила, как танцевала с ним на свадьбе брата.
— Выпьем? — ухмыльнулся кавалер, самоутверждённо забрасывая руку на косяк выше головы.
Эва промолчала. Адюльтер превратил Алёну в мёртвую царевну.
— Я занята, — ответила Эва как можно суше. Незадачливый ухажёр глотнул из горлышка и закрыл дверь.
Кириешка любил купаться в большой ванной, но остолопы-родители обычно торопливо обмывали его в крохотном тазике. Им некогда. У них жизнь бьёт ключом.
Эва купала племянника всегда, когда посещала брата. От природы она была очень брезгливая, и ей не нравилось, что Кириешка ползает в грязной распашонке, с прилипшими остатками каши, и пахло от него неприятной кислятиной. Говорить об этом снохе — значило испортить отношения, и Эва — как говорили у них в компании — решала проблемы по-лидерски.
Эта привычка привела и к тому, что Эвелина каждую неделю мыла свою лестничную площадку в подъезде, а на окно повесила старый тюль и поставила цветы.
Горшки с фиалками использовались как хранилище окурков, на чистоту гадили, но Эва каждую субботу упорно наводила порядок. Делала она это сдержанно, без обиды на гадящих и без пожеланий им разных приятных вещей.
Соседки между собой высказывали предположение, что она двинулась умом, но Эва считалась лидером, а лидер не указывает, как надо делать. Он берёт и делает, и это главное отличие человека разумного от человека толпы.
Вымыв ребёнка в «клубничных сливках», тётя отнесла его в спальню, одела в чистое. Малыш в воде размяк, веки у него слипались. Эва положила его в кроватку и сказочным голосом стала рассказывать про величайшего торговца в мире.
Эвелина удержалась в сетевой компании потому, что ей просто повезло. Сначала у неё появились клиенты, хорошие знакомые её матери, которые покупали продукцию и рекомендовали её своим знакомым, а потом и структура. Эва считалась перспективной, ей прочили блестящую карьеру, а она в глубине души считала себя притворщицей, а своё благополучие — временной иллюзией. И её место — где-то не здесь.
Ник заглянул в спальню:
— Слышь, рассказывай это своим лохам!
Он презирал сетевиков и называл её компанию «лохотроном». Эвелина не обижалась. Каждый имеет право на собственное мнение. Ник и Ксюня были подписаны в её структуре, и ежемесячно Эва получала за это деньги. Она покупала племяннику одежду, игрушки, шампуни, оплачивала массаж и бассейн.
— Пошли пиво пить.
— Ты же знаешь, я пиво не пью, — Эвелина жалела, что пришлось расстаться с Огом Мандино.
Кириешка в полусне подрагивал розовыми пальчиками.
— Я специально для тебя купил коньяк, — Ник нажал на слово «тебя».
— Я завтра две лекции читаю, и у меня структурное мероприятие, — монотонно откликнулась Эва, зная, что прочтёт лекции и проведёт занятие на автостопе, ей не страшны ни попойки, ни состояние «Ифир».
— Да ладно тебе, прочитаешь.
В спальню заглянула сноха:
— О, спит уже! — удивилась она. — Пошли бухать!
Ксюня принимала её заботу о сыне как должное. Но лидер просто делает своё дело и не ждёт за него благодарности. Благодарность, как воздух, нужна неуверенным в себе людям. Эва с сожалением ушла из детской спальни во взрослый бедлам.
Она опрокинула в себя две стопки коньяка, и только потом положила любимый салат братца: фасоль с печенью. На то, как она пьёт, смотрели с восхищением. Молодое поколение налегало на жареные окорочка. Выпивка и закуска. Хорошо и легко, и не надо заморачиваться.
На выездных семинарах сетевики отрывались «по-чёрному». Эва тоже отрывалась, но по-своему. Обычно с коллегой Максом они брали двухместный люкс. Макс был женат, но любил девочек. Он всю ночь пропадал в чужих номерах, возвращался под утро, принимал душ и с опухшей рожей ехал на семинар, половину которого пил в буфете минералку.
Эву он уважал за неприступность. А ей нравилось оставаться одной в номере. Эва любила чужие города и запах гостиничных номеров. Когда Макс после ужина исчезал, Эва прямо из бутылки посасывала «Арарат» и пересматривала свои любимые фильмы. Иногда она садилась на широкий подоконник и впитывала в себя ночной город. Фонари, неон реклам и спирт ассоциировались у неё с запахом свободы.
В этих поездках Эва оправдывала Макса перед женой, а Макс в любом городе доставал проигрыватель для DVD-дисков, и, конечно же, оплачивал спиртное. Он был величайшим торговцем в мире, после Ога Мандино, конечно. И ещё он с непередаваемой изобретательностью умел вешать лапшу на уши.
Эва понимала девочек из своей структуры: весёлые, разведённые, полные жизни — им хотелось радоваться. Только они не умели, а сетевой маркетинг не мог научить радоваться жизни, и поэтому они по старинке накачивались дешёвым алкоголем. Эва их не ругала, только очень просила не делать глупостей и не шататься в пьяном виде по гостинице. За это наставник получал выговор.
Бутылка коньяка опустела наполовину, а Эва так и не участвовала в общем угаре. Ей было скучно до чёртиков, она не понимала шутки собравшихся, На десерт Эва не осталась, но Ксюня сунула ей большой кусок и в придачу рыбные головы для Тоськи. Эва вызвала такси и вернулась домой за полночь.
Пока Эва возилась с ключами, из-за двери высунулась Нина Кузьминична, пенсионерка с россыпью болезней и колючим взглядом бывшего налоговика.
— Что-то ты лестницу не помыла вчера! — съехидничала вместо приветствия старуха.
— Моя лестница — когда хочу, тогда и мою, — открывая замок, дерзко ответила Эва.
В субботу она спала, ела и готовилась к трудной лекции.
— Не только твоя! — Нина Кузьминична не поняла её намёка. — И моя, и Светланина, — она пальцем показала на третью квартиру, где проживала замужняя толстая корова Света, ленившаяся помыть собственную шею.
— Что-то непохоже, — не поверила Эва и закрыла за собой дверь.
— Хамка, — донеслось до неё, но как-то без особой уверенности в определении.
Эва пожала плечами и взяла на руки подбежавшую кошку. Тоська мяукала и тыкалась головой в пакет с рыбой. На оскорбление лидер отвечает пожатием плеч. Око за око — атрибут человека толпы.
Накормив кошку, Эва приняла душ и легла спать. Спала она крепко, без снов. Уходя в офис, обнаружила возле своей двери несколько картофельных очистков. Ясное дело, эта старая вешалка выносила утром мусор и после вчерашнего разговора решила немного испортить ей настроение, чтобы Эва не заносилась, а продолжала мыть в подъезде, как и раньше.
Эва подняла самый большой очисток и запихала в замочную скважину соседки. Конечно, лидеры так не поступают, но раз ей под дверь нагадили хулиганы, то почему бы им не проявить ещё немного фантазии? Эва улыбнулась своей выходке и засунула очисток и в один из своих замков, которым не пользовалась.
В маршрутке на удивление было переполнено. Эва уступила место какой-то бабке с большой дорожной сумкой, а сама, согнувшись, встала в салоне. На неё сразу же наехала толстая тётка с недовольным, а оттого некрасивым лицом. По выражению её лица можно было прочесть, что вчера в кармане сынка она нашла «косяк», а у дочери в сумочке упаковку презервативов, а муж опять пришёл с работы напившись и опять лишил её секса.
Тётка прошипела, что они опаздывают на работу, а Эва, как корова, задерживает маршрут. Эва пошутила:
— У меня шпильки, на них трудно быстро ходить.
Тётка, естественно, зацепилась за эти шпильки:
— Ну, так галоши надевай.
— А почему вы мне тыкаете? — поинтересовалась Эва.
Её модное кожаное пальто и высокие красные сапоги мало кого не раздражали.
— А кто ты такая? — завелась тётка.
Эва не стала посвящать в подробности своей личности, лишь произнесла:
— Если у вас личные проблемы, срывайте их на ком-нибудь другом.
И, заметив на тётке чёрные ботинки с квадратными носами на низких каблуках, не удержалась и добавила:
— А галоши у вас на редкость гламурные.
После чего она услышала о себе много интересных вещей. Кто-то из пассажиров не выдержал и предложил тётке заткнуться, а незаметный паренёк поманил Эву к себе на колени.
Эва не стала строить из себя недотрогу — на шпильках действительно было очень неудобно стоять в движущемся транспорте — поблагодарила и села. Паренёк обнял её двумя руками, и они улыбнулись друг другу. Оба понимали, что это только на поездку, и в этом была вся прелесть. Тётка, обернувшись, констатировала:
— Шалава!
— А тебя муж последний раз десять лет назад трахал! — улыбаясь, спокойно ответила Эва, и все вокруг рассмеялись.
Тётка осталась пыхтеть от злости. Эва спокойно доехала до офиса, переобулась в раздевалке. Начала мысленно готовиться к лекции. Сегодня она читала «Финансовый план», простая вводная лекция для соискателей.
В лекционный зал стекались угрюмые люди. Все они имели одинаковое выражение лица «нас не наколешь», но Эве давно было на это плевать. Каждый сам выбирает свою судьбу: лежать на диване или попытаться изменить что-то в своей жизни. Она одобрительно выделила двух девиц из своей структуры: Крашинскую и Пчёлкину.
Крашинская, высокого роста и малахольного вида, всякий раз вызывала у Макса раздражение, и он спрашивал Эву, почему она всегда такая сонная. Пчёлкина, маленькая и полненькая, разведённая женщина с двумя детьми, раньше водила трамвай. А теперь у неё появилась цель в жизни. Обе страстно мечтали выиграть «Бумер» в Москве на международном семинаре.
После лекции Эва долго беседовала с женщиной средних лет, своей соискательницей. Женщина выпытывала, сколько денег надо вложить, а Эва искусно уворачивалась от этого вопроса, объясняя разницу между «сетевухой» и MLM. Но, похоже, неубедительно. С каждым новым месяцем люди становились недоверчивее. Работать никто не желал. Все хотели виллу на Средиземном море и яхту, и желательно сразу.
Следующая лекция была через час. Внутренняя лекция для сотрудников, под названием рекрутирование: о том, как правильно давать рекламу в газеты, как составлять объявления и как расклеивать их по городу. Эва не заметила, как прочитала и её. Так же незаметно прошло структурное занятие.
Собеседований на вечер у неё не было, зато битый час пришлось вдалбливать Крашинской, которая собралась уходить на подработку — ремонт квартир, что едва ли она оттуда вернётся. Эва надеялась, что убедила её остаться. Они вместе разобрали тексты её объявлений, листовок и «раздавашек», проверили тексты телефонного разговора и собеседования.
Было видно, что в этом бизнесе Крашинской не место: она слишком вялая, и не желает просыпаться. Эва пообедала в школьном лицее через дорогу, набрала еды домой — она не любила готовить — котлеты и пиццу, и пошла клеить объявления, по ходу отвечая на звонки. Все собеседования она назначила на утро, потому что назавтра поэт пригласил её на закрытие выставки какой-то значимой для него художницы.
Вчерашняя сомневающаяся женщина на продолжение лекций не пришла. Они всегда вели себя невежливо, не умели ценить чужое время: можно было позвонить и предупредить, что не придёт. Собеседования прошли без приключений. Эве попался видный мужчина лет пятидесяти, бывший инженер, по виду денежный.
Эва рано вернулась домой, накрутила волосы на бигуди, продумала макияж, погладила новый костюм из вышитой тафты цвета красного вина и, случайно наткнувшись на резервного «Ноя», неведомо когда припрятанного в угол шифоньера, за картонные коробки с туфлями, — никуда не пошла.
Дома было лучше.
Эва капля по капле, не закусывая, напилась. Коньяк вливался в глотку, как божественный нектар, и Эве казалось, что сейчас она полетит. А если ты пребываешь в состоянии полёта, то уже никак не можешь быть мёртвой. Летают влюблённые и просто счастливые люди. Но Эва не была ни то, ни другое.
Мобильник мигал синим цветом — это напоминали о себе неотвеченные звонки. Эва подумала, что это неправильно — когда ты нужна кому-то, а кто-то тебе — нет. И наоборот. Отношения уже не получатся. Эва ужаснулась: ей никто не нужен и ничего не нужно… Докатиться же до такого. Она расстроилась.
От расстройства Эва съела всю пиццу и котлеты. Тоська, обнаглев, залезла на журнальный столик и с урчанием грызла котлету. Тоська жила у неё около года. Эва нашла её возле помойки, когда расклевала объявления. Котёнок — серый с полосками, невзрачный и продрогший, рылся в объедках и жалобно пищал. Эва не смогла спокойно пройти мимо.
У ветеринара выяснилось, что котёнку вытравили глаза перекисью водорода. Ей предложили усыпить животное, но она отказалась. За год Тоська отъелась и вела себя так, что трудно было предположить, что она слепая. Кошка, обжившись, обнаглела. Слопала Эвины фиалки, погрызла два ежедневника и провод от DVD. Но Эва даже её не ругала.
Зазвучал Шопен. На экране высветился поэт. Она включилась. Он спросил, почему она не пришла на выставку. Эва соврала, что у неё было много работы, и что она смогла освободиться только после шести часов. Поэт посетовал на то, что она пропустила много интересного, но Эва лишь пожала плечами. Она так не считала.
Месяц назад поэт позвонил ей по объявлению. Искал работу. На собеседование он не пришёл, но по непонятным причинам продолжал звонить ей. Говорил, что ему нравится её голос и её оптимизм.
Наверняка, врал.
Оптимизм у Эвы стал искусственным настолько, что контролировал её чувства даже тогда, когда ей хотелось бросить всё якобы наработанное и прыгнуть с моста в реку.
Эве не хотелось с ним больше разговаривать. Ни сейчас, ни никогда. Она извинилась и отключилась. Убрала у телефона звук, а, чтобы не доставал миганием, положила на него диванную подушку.
Затренькал дверной звонок.
— Эвелина, — строго начала Нина Кузьминична. — Ты представляешь, какие-то подонки засунули в наш замок картофельные очистки!
— Да что вы! — искренне посочувствовала Эва. — А я утром пошла на работу, а возле двери столько мусора! Но я убрала уже.
— А ты ничего не видела? — подозрительно спросила соседка.
— Нет, — развела руками Эва.
— А ты кого-то ждёшь? — миролюбиво поинтересовалась Нина Кузьминична.
Эва не переоделась, так и пила в парадном костюме.
— Ко мне должен зайти один знакомый, — соврала она.
— Да-да, — закивала вредная старуха. — Утром какой-то мальчик приходил, симпатичный такой, с длинными волосами. — Она в упор смотрела на Эву, ожидая подробностей.
— Это мой двоюродный брат, — не моргнув глазом, продолжала врать Эва.
— Ну, не буду мешать, — улыбнулась старая кошёлка и скрылась.
Эва вернулась в комнату в недоумении. К ней приходили только родственники. Может, структура подшутила или Макс?
Эва не стала напрягать мозги и налила ещё коньяку. Надо будет, придёт ещё. Вечером она обзвонила соискателей, которые утром приходили на собеседование. Естественно, конкурсный отбор прошли все.
Эве показалось, что Анатолий Николаевич — тот самый импозантный инженер с седыми висками, говорил с ней отчуждённо, но на завтрашнюю лекцию прийти пообещал. Голос его звучал тускло.
«Наверное, ему уже навешали про сетевиков», — подумала Эва, мысленно поставив на нём крест. А, может, это коньяк ударил ей в голову.
Ей стало жарко, она переоделась в летний сарафан в крупную ромашку. Она хотела посмотреть что-нибудь из любимого кино, но передумала и, выключив свет, легла на диван. Эва любила спать в одежде и не в постели. Алкоголь снял напряжение, но принёс бестолковость мыслям и тяжесть голове. Она вспомнила замечание соседки про молодого человека, якобы к ней заходившего.
«Наврала», — решила Эва. — «Это у неё что-то в виде извинения за вчерашнее оскорбление».
Мужчины у Эвы не было уже очень давно. Ей никто не нравился. Она не была требовательной, она хотела такой любви, когда сердце начинает учащённо сокращаться, а колени подгибаться. Но Эва стойко держалась на ногах.
И некстати она стала думать о разрыве с близкой подругой Алёной-Ифир.
Они учились в одном классе, близко дружили. После школы встречались реже, Алёна училась на педагога начальных классов, а Эва поступила в торговый техникум. У них появились другие друзья и новые компании, Алёна вышла замуж за мужчину намного старше её. Хотя они мало встречались, но с появлением сотовых телефонов регулярно обменивались SMS.
Эва знала о её жизни всё.
Несколько лет назад Алёна познакомилась с рок-музыкантом по имени Игорь. Когда этот роман вышел за грань установленных обществом рамок, вмешался муж, и влюблённые расстались. Игорь был не местный, приехал в их город ухаживать за престарелой бабушкой аж из Калуги. После того, как их страстные отношения были прерваны, любовник вернулся к родителям. С Эвой подруга его не знакомила.
Алёна страдала и мучилась, пока однажды не попросила Эву написать ему письмо. Эва сделала даже больше: она съездила к Игорю домой, когда была на семинаре в Москве, познакомилась с его родителями, но лично с ним так и не увиделась. Эва очень понравилась его матери, и она дала ей адрес сына, который жил теперь в Германии.
Она отослала ему Алёнино письмо и поставила на этом деле точку. Эва удивилась, когда Игорь ей ответил. Письмо Эву разочаровало, от него за версту несло чем-то шизофреническим. Игорь то жаловался на женщин, называя их предательницами, то плакался о своей неземной любви, налегая на то, что Алёна не захотела уйти из обеспеченного мира ради любви.
Но самым удивительным было то, что Игорь предложил Эве вступить с ним в переписку. Эва выкинула это письмо в мусор, а подруге решила о нём ничего не сообщать.
Алёна нашла Игоря после этого письма, но у них опять ничего не сложилось. Игорь требовал, чтобы она бросила мужа и уехала к нему в Дрезден. Но Алёна твердила, что никогда не разрушит семьи ради дочери.
У Эвы тоже когда-то была семья: муж и неродившийся ребёнок. Эва неудачно сделала аборт и больше не могла иметь детей. В общем-то, из-за этого муж её и оставил. Она слышала, что бывший женился снова, но её это не волновало. Это случилось слишком давно.
Конечно, Эва уже не переживала так остро, но иногда ей казалось, что душа её умерла вместе с ребёнком, а тело с крупицами разума осталось жить.
Когда женился брат, мама разменяла большую квартиру. Нику и Эве она купила по квартире, а сама переехала к своей родной сестре — бездетной и незамужней старой деве. Мама полагала, что Эва в одиночестве быстрее выйдет замуж. Теперь ей было куда приводить друзей, но некого было приводить.
Алёна завидовала свободе и независимости Эвы. Ей тоже хотелось так жить, хотя Эва часто ей повторяла, что она несвободна и уж тем более не независима. Но новый стиль её жизни, новая работа, поездки — кричали об обратном.
И вдруг полгода назад Алёна перестала писать и отвечать на звонки. Эва узнала у её мужа, что подруга пережила очередной стресс и лежит в психушке.
Недавно у подруги был день рождения, и Алёна принесла ей в лечебницу небольшой подарок: любимые духи Алёны Kenzo. Увидеться они не смогли. Алёна никак не отреагировала на этот знак внимания. И это было странно. Всё было странно.
Эва раскидала подушки и взяла мобилу. Набрала небольшое сообщение:
— ПРИВЕТ! ТЕБЕ ПЕРЕДАЛИ МОЙ ПОДАРОК? КАК ДЕЛА? LOVE, ЭВА.
И отправила, не надеясь на ответ. В комнате вместе с Тоськой резвилась тишина. Эва крутила в руках телефон, думая, а не позвонить ли поэту и пригласить его допить коньяк. Она стала думать о том, как у него пахнут волосы. Эва любила, когда от мужчин исходил смешанный запах парфюма и сигаретного дыма. Ей было грустно оттого, что она никого не любила.
Будто ему наступили на хвост, неожиданно запищал мобильник. Пришла СМС-ка от Алёны:
ДА, ПОЛУЧИЛА. МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЗНАТЬ, КАК ДАВНО ТЫ С НИМ И ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО ОТ МЕНЯ СКРЫВАЛА? СЧАСТЬЯ ВАМ И ЛЮБВИ, А СО СВОЕЙ БОЛЬЮ Я САМА КАК-НИБУДЬ СПРАВЛЮСЬ. ТЫ БЫЛА ПРАВА, НЕ НУЖНО ТЕБЯ БЫЛО ЗАГРУЖАТЬ ЭТИМ.
Эва сильно удивилась. Думать у неё просто не было сил, и она прямо спросила у подруги, с чем она её поздравляет, и кого она имеет в виду. Ответ ещё больше удивил её. Алена писала:
Я ИМЕЮ В ВИДУ ИГОРЯ. ЕГО МАТЬ СКАЗАЛА, ЧТО ВЫ ВМЕСТЕ, И ЧТО ТЫ ТАКАЯ ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ. КАК ТЕБЯ ПОСЛЕ ЭТОГО НЕ ПОЗДРАВИТЬ?
Эва сильно оскорбилась, но, пытаясь вникнуть в состояние убитого горем человека плюс лежащего в доме скорби, написала ей кучу оправданий и заверений в своей непричастности. Она и в глаза его никогда не видела! Но Алёна ей не поверила и призвала Эву поиметь совесть и сознаться в предательстве. Эва не на шутку разозлилась и написала гадкий message:
ДА, ПРЕДСТАВЬ, Я С ИГОРЕМ. ОН СЕЙЧАС В ВАННОЙ, МОЕТСЯ ТВОИМ ШАМПУНЕМ. А Я ЖДУ ЕГО В ПОСТЕЛИ С ПЛЁТКОЙ И ОШЕЙНИКОМ. А ТЫ ДУРА.
Отправив это сообщение, Эва тотчас же пожалела о своём жестоком поступке. Всё-таки, подруга — человек с неадекватной психикой, кто знает, что она выкинет после этого. Хорошо, если не себя. Эва швырнула мобильник в стену. Это был подарок Макса, и главным его достоинством была противоударность.
Эва встала с дивана, зажгла свет, взяла бутылку с коньяком за горло и, отпивая мелкие глотки, медленно водила глазами по полкам с сувенирами. В книжном шкафу стояло несколько декоративных свеч: подарки от близких. Эва вытащила оттуда розовощёкого деда Мороза — подарок Алёны и кинула его на пол.
Алёна обожала как свечи, так и подсвечники, и щедро одаривала ими знакомых. На полке выше красовались изысканные подсвечники из разных стран. Один из них — прямоугольник с барельефом африканской маски — Алёна привезла из Туниса. Подсвечник полетел к деду Морозу.
Эва скользила взглядом по книжным полкам. Она помнила, что подруга дарила ей какие-то книги. Эва взялась за корочку. Зиглар. «Жалко», — подумала Эва, — «книга редкая!» — и с досадой ткнула Зиглара на место.
Отхлебнула коньяка. Напиток заканчивался, но у Эвы должен был быть запас. Опять же, от Макса: благодарность за разные мелкие услуги. Коньяк и шоколад. Как-то не по-мужски. Ну да ладно. Книги Эва пощадила.
Подобрав валяющиеся сувениры (Эва вспомнила, что недавно дарила какие-то свечки и своей структуре), Эва пошла в ванную, где размещался стеллаж с косметикой. Эва ногой пододвинула к себе мусорное ведро и кинула в него сувениры. Плевала она на Тунис!
В ведро полетел набор кремов Vino Spa.
— Он мне всё равно не нравится, — сказала Эва бутылке.
Тушь, которую ей подарила Алёна, Эва очень любила, но она была не последняя, и Эва выкинула её тоже. А так же маникюрный набор, сыворотку для долголетия кожи от Guerlain и нелюбимые духи Hipnôse от Lancôme.
Эва немного удовлетворилась. Она села на крышку унитаза и допила бутылку, стуча ногой о ведро. Оставалось ещё кое-что из одежды, но запал у неё прошёл. Эва подумала и вытащила Hipnôse обратно. Ей пришла в голову хорошая идея. Эва вышла из квартиры и побрызгала духами сам мусоропровод, стены вокруг него и выбросила парфюм. Он был ужасно дорогой.
— Круто, — сказал кто-то со смешком позади неё.
Эва вздрогнула, но не испугалась. Она медленно обернулась и пьяными глазами уставилась на голос. Голос принадлежал симпатичному молодому человеку в старой джинсовой куртке. У него были длинные волосы, голубые глаза и измученное лицо.
— Ужасный запах, — продолжал он.
Эва стала хохотать, зажимая себе рот. Он молча ждал, пока она отсмеётся. Но Эва не собиралась. Ситуация разрешилась тем, что парень потянул её за руку в квартиру. В комнате он опустил её на кровать и сел рядом.
— Я Игорь, — представился он. — И мне некуда идти.
Эва глянула на него и снова принялась хохотать.
— Ты очень весёлый, — сквозь слёзы выдавила Эва.
— Я рад, что мы друг другу понравились, — спокойно ответил Игорь. Эва осмотрела его мутным взором.
— А ты знаешь, сладкий, — спросила она, — что, из-за тебя, свиньи, меня ненавидит моя единственная подруга и твоя вроде как любовь?
Личные местоимения давались ей с трудом.
— Знаю, — просто ответил Игорь и таким тоном, который избавлял от желания расспрашивать его о прошлом.
— У тебя есть какая-нибудь еда? — поинтересовался он.
Эва стала соображать. Она вспомнила, что покупала пиццу и котлеты. Она глянула на журнальный столик. Вместо котлет по всей полировке валялись кусочки мяса. Тоська растащила, пока Эва напивалась. Рядом с тарелкой лежал кусочек пиццы. В холодильнике имелись какие-то консервы. Хлеба не было.
— Корм есть кошачий, — ответила Эва и расхохоталась.
Она перевернулась на спину и закинула руки за голову. Локоны растрепались и напоминали собачью шерсть.
— Да я пошутила, — Эва игриво пнула Игоря в бок коленом. — В холодильнике там посмотри!
Она сделала ногой жест в сторону кухни. Игорь посмотрел на неё странным взглядом и вышел. Эве вспомнился Акутагава:
В тот день, когда я встретилась с ним в одной комнате… я с первого же взгляда увидела в его сердце своё безобразие.
Она смутилась.
К Эве подобралась Тоська. Зазвенел мобильник.
— Какая же ты тварь… — писала Алена.
Эва не стала читать дальше, закрыла телефон, швырнула его на ковёр и снова расхохоталась. Вот ещё одно сердце, в котором она безобразна. Игорь заглянул в комнату:
— Ты будешь ужинать?
Он спросил так буднично, как будто они были женаты много лет.
— Буду, — не стала ломаться Эва.
В принципе, Игорь начинал ей нравиться. Он мало разговаривал и предлагал еду. В представлении Эвы именно так и должен себя вести настоящий мужчина. От выпитого её клонило в сон.
— Игорь, — позвала она. Вскипяти чайник!
«Пусть остаётся», — приняла она решение, вставая. — «Будет готовить мне ужины».
Она приплелась на кухню пить кофе. Игорь ловко чистил картошку. Он разделся. На нём была симпатичная чёрная футболка.
— Я люблю чёрный цвет, — сказала Эва, насыпая кофе в ярко — малиновую кружку Nescafe — подарок Алёны!
— Жуткая кружка, — прокомментировал Игорь, выгребая очистки из раковины.
— Неужели? — ухмыльнулась Эва, пересыпая кофе в стакан с серебряным подстаканником, который Макс стащил для неё в поезде дальнего следования, когда они ездили на семинар в Новочеркасск.
— В жизни не видел такого жуткого цвета, — поморщился Игорь. — И где ты только взяла эту хрень?
— Это подарок твоей прекрасной Елены, — от души расхохоталась Эва.
— Она не моя, — холодно ответил Игорь.
— У вас же любовь внеземная была? — заплетающимся языком пробормотала Эва.
Игорь промолчал. Эва размахнулась и кинула кружку Nescafe в батарею. Противная кружка раскололась на три половинки.
— Здесь есть ещё что-нибудь от Елены? — так отреагировал Игорь на битьё посуды.
Эва стала думать.
— Ты, — она показала на Игоря пальцем.
Игорь бросил нож и схватил её за плечи:
— Она для меня никто, ты понимаешь?
Эва замотала головой нет. Игорь отпустил её и спросил:
— У тебя есть масло?
— Я не знаю, — беспечно отозвалась Эва и удивилась:
— А где ты взял картошку?
Игорь вздохнул.
Масло Эва одолжила у Нины Кузьминичны. Бабка сразу просекла, что Эва не одна. Она пошло ей подмигнула и сказала от себя, что Эвочке уже давно пора выйти замуж. Эва не стала спорить, на этот счёт у неё было другое мнение.
Она давно не ела такой вкусной жареной картошки. Ей нравилось наблюдать, как Игорь ставит на стол тарелки, открывает консервные банки, выкладывает на блюдце фасоль в томатном соусе и горбушу. Сочетание бессмысленное, но не играющее роли. Эва принесла из бара новую бутылку коньяка.
— Выпьем за знакомство, — предложила она, но гость отказался. Сказал, что не пьёт.
— А я выпью, — не стала отказывать себе Эва в удовольствии.
— Зачем? — брезгливо спросил Игорь, наблюдая, как она пьёт прямо из бутылки. — Это так безобразно!
— В этом есть что-то живое, — не обижаясь, объяснила Эва, выбирая из сковородки поджарки.
— Понятно, — коротко ответил Игорь.
— Тебя Шопен зовёт, — он ложкой показал на дверь.
Звонил Макс.
— Ив, выручай! — заныл он. — Меня жена из дома выгнала! Мне ночевать негде!
— Иди в гостиницу! — Эва умела быстро принимать решения.
— Ив, они дорогие, — ластился Макс. — Можно у тебя зависнуть?
— Я не одна, — отрезала Эва.
— Я знаю, ты с кошкой. Я не помешаю, ты не бойся. Я на коврике спать буду.
— Сомнительно, — не поверила Эва.
— Ив, ну ты же меня знаешь! — возмутился Макс.
— Ко мне брат из Москвы приехал, — понизив голос, сообщила Эва.
— Пятиюродный? — справедливо усомнился Макс.
— Иди домой к жене, — послала Эва своего начальника.
— Он что, лучше меня? — обиделся Макс.
— Макс, — голос Эвы стал строгим. — Ты же знаешь, что я с женатыми мужиками не сплю.
— А я разведусь! — бодро пообещал Макс. — Ну я тебя хочу… — снова захныкал он.
— Разведись, а потом хоти, — отшила его Эвелина и отключилась.
Но ей было безумно приятно, что кто-то пожелал её тело. Она не спала с мужчиной много лет.
Эва вернулась к ужину и посмотрела на Игоря другими глазами. Она взяла вилку и нанизала на неё фасолинку.
— Хочешь, я угадаю, о чём ты сейчас думаешь? — спросил Игорь, незаметно пряча от неё бутылку.
— Ну, хочу, — кивнула Эва, копаясь в своей тарелке.
— Ты думаешь о том, заняться нам с тобой сексом или нет, — голос Игоря переливался, как полифоническая фуга.
— А как ты догадался? — решила поиграть Эва.
— У тебя на лбу написано, — засмеялся Игорь.
Эва невольно провела ладонью по лбу. Игорь уточнил:
— У тебя запах женщины, которая хочет мужчину.
Эва не смутилась, но промолчала. Что скажешь на правду? И что она теряет?
— Я помою посуду, — нежно сказал Игорь, проведя рукой по её щеке.
Рука у него была мозолистая, тёплая и осторожная. Эва ничего не почувствовала. Просто прикосновение. Глядя ему в глаза, Эва поинтересовалась:
— Почему ты приехал именно ко мне?
Он убрал руку, немного помолчал и, пряча глаза, ответил вопросом на вопрос:
— Это так важно?
— Да в общем-то не важно, — голос у Эвы стал сонным и равнодушным. — Мне просто любопытно. Ведь просто так в жизни ничего не происходит.
Игорь взял её за руку:
— Нам надо предохраняться?
Нет, — покачала головой Эва. — Я не могу иметь детей. Неудачный аборт.
Она сказала про аборт и пожалела. Можно было и не объяснять. Но, к несчастью, в ущерб себе, Эва часто говорила никому не нужную правду. Игорь отпустил её руку и встал, чтобы налить в чайник воды.
Эва поняла, что секса не будет. Ну и ладно. Это ещё не конец света. Она доела фасоль и сделала себе кофе с коньяком.
— Мне не везёт с женщинами, — пожаловался Игорь, отхлёбывая кофе.
Эва пожала плечами. Ей стало всё равно. Не допив кофе, Эва ушла в комнату, разделась и легла, отвернувшись к стене. В каком-то полусне она слышала, как Игорь ходит по квартире, как где-то течёт вода, но ей было всё равно. Потом всё стихло, и он лёг рядом.
Следом за Игорем на кровать запрыгнула Тоська и долго его обнюхивала. Урча, пролезла между ними и замерла. Игорь тронул Эву за плечо, потом его рука медленно сползла до талии и там успокоилась. Эва не шевельнулась, Игорь тоже.
«Лучше бы это был Макс», — подумала Эва, засыпая.
Её разбудил будильник. Эва встала со свежей и ясной головой, в отличие от Макса, который всегда болел после бессонной, пьяной ночи. Игорь исчез. Его исчезновение ничуть не обеспокоило Эву. Появился из ниоткуда и снова отправился в никуда. На кухонном столе её ждала записка: «Извини, но ты мне не понравилась». Эва никак на это не отреагировала и, порвав бумагу, выбросила её в мусор.
Она кое-как заколола волосы сзади, так как расчесать эти свалявшиеся локоны не представляло возможности. Потом она накрасилась, надела строгое чёрное шерстяное платье и поехала в офис за предсказуемостью. Собеседования, лекции…
На обучение к ней никто не пришёл. Вечерних соискателей она записала на утро. Обед в лицейской столовой вернул её в привычную колею «ифир». Эва купила пиццу и рыбные котлеты. Расплачиваясь, она радовалась тому, что жизнь закончила преподносить ей сюрпризы.
Эва вернулась в офис, расположилась в кабинете за своим столом. В компании стояла тишина. Шли лекции, а время вечерних собеседований ещё не наступило. Минут десять Эва листала «Богатого папу», потом закрыла книгу и пошла в личный кабинет Макса, чтобы отпроситься до конца недели. Она вполне могла оставить за себя Пчёлкину, а Крашинская всё-таки ушла делать ремонты в чужих квартирах.
— Я никуда тебя не отпущу, — заявил Макс, обиженно выпятив губы. — Ты меня вчера кинула, я из-за тебя плохо спал!
Эва пожала плечами, разворачиваясь, чтобы уйти. Она в любом случае будет отдыхать до понедельника. Поставила начальника в известность — и хватит.
— Ну, подожди… — Макс, не смотря на свою пухлую комплекцию, стремительно вскочил из-за стола, и когда его сильные пальцы вцепились в кожу Эву, она поняла, что отдастся ему здесь и сейчас, на столе, как в дешёвом бульварном романе. Макс закрыл кабинет на ключ, и началась бурная отдача. Секс на столе в кабинете начальника был лучшим в жизни Эвы.
Наконец-то, нашёлся человек, который трахнул её красиво и профессионально. Из кабинета Эва вышла с пошлой улыбкой, которую не могла скрыть и ей было всё равно, что думают о ней сослуживцы. А они думали.
Из кабинета Макса Эва отправилась прямиком в туалет. Отряхнула платье, подтянула колготки. Два выбившихся локона живописно подчёркивали её падение. Макс слегка размазал помаду. Эва вытерла губы клочком туалетной бумаги и вернулась в кабинет за своей сумкой. Книги и конспекты она оставила лежать на столе. Если кто-то и позаимствует, то вернёт обратно.
Она побаивалась осуждающих взглядов сотрудников, но никто ничего не изобразил. Жену Макса — высокую и рыжую — терпеть никто не мог. Эве показалось, что женщины даже довольны её грехопадением. Теперь они уравнялись по нравственности.
Эва переобулась и, стараясь никому не попадаться на глаза, выскользнула из офиса. Стоял погожий осенний день. Напоследок солнце светило лениво и жарко. Эва прошла пешком до вокзала исключительно потому, что ей нравилось поддевать носками сапог опавшие листья. Листья взлетали и снова падали. Как и люди в компании. Пришёл и её черёд.
Возле дома на скамейке, засунув руки глубоко в карманы, сидел Игорь. Эва остановилась прямо перед ним:
— Я же тебе не понравилась.
Она сказала это с насмешкой в голосе.
Игорь посмотрел сквозь неё:
— Алёна выбросилась из окна.
У Эвы похолодело в животе. Она стояла перед Игорем и не знала, что сказать.
— Из-за нас, — тупо пояснил он.
— Это же бессмысленно, — проронила Эва скорее себе, чем ему.
Она быстро соображала, знает ли Игорь про их последний обмен сообщениями.
— А ты откуда знаешь? — спросила она.
— Мне её муж звонил.
— А где ты ночевал?
— А тебе не всё равно? — окрысился Игорь.
— В общем-то всё равно, — равнодушно ответила Эва и зашла в подъезд.
Она не ждала, что он кинется ей вслед, да и не хотела этого.
Заперев за собой дверь, Эва, не снимая пальто, прошла на кухню, села и удалила всю переписку с Алёной. Потом она набрала её номер. Ответила мать Алёны. Истеричным голосом она сообщила, что этой ночью выписавшаяся Алёна выбросилась из окна девятого этажа. Сказав глупые слова сочувствия, Эва отключилась, вытащила sim-карту и воткнула её в цветок с фиалкой.
Выглянула в окно: Игоря больше не было.
«Наверное, пошёл искать себе крышу, достойную своей неземной любви», — подумала она.
Ей ничего не хотелось.
Она разделась, открыла коньяк и села напиваться. Надо же было заглушать чувство вины. Эва, не переставая, твердила себе, что Алёна — дура, и что каждый человек сам делает свой выбор. Но совесть напоминала ей, что зачастую человека упорно кто-то толкает на суицид, и нечего отгораживаться свободным выбором.
Эва переместилась с бутылкой на кровать. В тишине было что-то гадкое и скользкое. Эва достала sim— карту из земли и воткнула обратно в телефон. Через минуту мобила ожила, тыкая Эву носом в пропущенные звонки.
Пришла СМС от Макса:
ХОЧУ. ПРИДУ ВЕЧЕРОМ.
Как всегда, краток и конкретен. Решил, что теперь ему всё можно. Эва набрала:
Я УМЕРЛА.
И отправила Максу. Потом она позвонила поэту, чтобы поговорить с ним о смерти. Эве казалось, что поэты должны разбираться в этом вопросе, но абонент был недоступен. Позвонил Макс, но Эва не ответила на звонок. Может, её тело и желало его, но она сама — нет. Алкоголь пробудил в ней чувство стыда.
Эва встала, чтобы выкинуть в мусор пустую бутылку. Она не любила просыпаться и видеть возле себя опустошённую посуду. В ведре всё ещё валялись Алёнины подарки. Эва посмотрела на них с раздражением и досадой. Завязав пакет, она отправилась к мусоропроводу. В углу кто-то сидел и курил. Эва чуть не выронила пакет.
— Опять напилась, — устало сказал Игорь, поднимаясь.
Он взял из рук Эвы пакет и вместе с сигаретой кинул его вниз.
«Какие у него красивые глаза!» — подумала Эва.
Игорь сделал к ней шаг. Эва положила ему голову на грудь и расплакалась.
К О Н Е Ц
2008 год
Скачать «Мария Райнер. Синдром Котара» в формате txt.
| 
