Немного о «Сливки литературного процесса, отбираемые экспертами, мы можем наблюдать в списках ежегодных литературных премий».
«Трескучая искра норовила впиявиться в штаны» Пять цитат из романа нового лауреата «Русского Букера» Критик Константин Мильчин и вовсе заявил, что роман написан без малейшей жалости к читателю.
1. Слеза, сочившаяся из-под воспаленных век, попав на конец сигареты, шипела и фыркала, как кошка, получившая щелбан по носу, а трескучая искра, соскочив с сигаретного кончика, норовила впиявиться в штаны и добраться, прожигая в слежавшейся вате тлеющую змеиную дорожку, до интимной глубины и жестоко укусить еще не отмершие вконец тайные уды страдальца.
2. Ее щеки покраснели, маленькие груди, похожие на два граната, выпирали из майки, как войско, готовое сорваться в атаку. Она откидывала лезшую в глаза прядь одним резким движением, как конь, в нетерпении бьющий копытом.
3. Литовский мальчишка-конюх замешкался с лошадьми на водопое. Тени их тянулись по страшной воде прочь от берега, ноги неестественно выросли и стали тонкими, словно у карамор. Лошади жадно пили воду, от их морд расходились по воде колышущиеся круги. Длинноногие создания покачивались на этой затейливой стиральной доске, кони-чудовища казались забрызганными каплями солнечной крови. Они мерно брели, не удаляясь ни на шаг, словно несли на себе невидимых пока всадников Апокалипсиса.
4. Смола покрыла его голову и плечи, стекала на грудь и густела, превращая его в живой сталагмит, в подобие трилобита, чей хитиновый экзоскелет застыл в известняке, став его микроскопической частью с тех пор, когда вся земля в здешних широтах еще была теплым морем. Скрюченный наподобие эмбриона, он не испытывал ни холода, ни голода, и нет-нет да вспыхивали перед глазами непонятные искры, и ему казалось тогда, что он сидит около костра, и лицо начинало ощущать ласкающий его жар.
5. Нищета фистуляла утиными шажками в кожаных поршнях, от ношения которых пятки растаптывались вширь, как неподкованные копыта, а вросшие в дикое мясо ногти толщиной в пятак люди приучались терпеть до последнего, пока хромота не заставляла расщедриться на полушку для мучителя-лекаря, что вырывал ногти в темной каморке на базаре с громким хеканьем малыми копытными щипцами.
Так это ведь, поди, сочинение с помощью компьютерной программы, подбирающей сочетание слов в предложении, такого сочинить человек не может. Или это новый жанр: роман-лимерик или садистско-юмористический. Так или иначе, это новое слово в мировой литературе, заполнил пустующую нишу романов для читателей-мазохистов. Хотя, конечно, любой филолог, изучавший курс современной советской литературы, может мне аргументированно возразить, что, мол, ниша давно уже переполнена. Может, и так, но зато уж не сможет возразить против того, что появилось новейшее ответвление этого жанра. С чем можно и поздравить всех читателей-мазохистов. Особенно прикольно будет, если студентов-филологов заставят это изучать, художественные приёмы нового жанра. Пожалуй, теперь некоторые писатели могут и задуматься, а не отказаться ли им от этой престижной премии.
Если по «Русскому Букеру» судить о «серьёзной литературе», то термин «серьёзная литература», надо серьёзно пересмотреть.
0
