Предыдущая глава История 2

Ваня Рублёв, работник мясокомбината, прогуливаясь по улице Роз со столичным художником в поисках сюжета для шедевра, рассуждает о сильных мира сего, о силе искусства и советует нарисовать иллюстрацию к "Дамскому счастью".

О, стойте! Да постойте! Смотрите, какой занятный сюжетец: драка воробьёв за горбушку хлеба, упитанная ворона, заклевавшая самого дерзкого воробья и двуногий обыватель, наблюдающий эту распрю из окна кухни. Да, казалось бы провинциальная сценка, а как глубок её смысл!

Я так и вижу вместо заплесневелой корки несчастную Диану де Монсоро, вокруг которой кружат дворяне-воробьи и голуби-гугеноты, а зловещий клюв, которым герцог Анжуйский в облике вороны заклёвывает воробья де Бюсси – практически неотделим от клинка, а диванный наблюдатель вылитый король Франции Карл IX! Такой же малахольный был и примучивать всех любил своим мнением. 

Был у нас проездом однажды француз один, тоже Саша, можно сказать ихнее парижское «всё», шустрый такой, любопытный, не толстый ещё и без усов. Покрутился у нас в пивной, а потом про Д’Артаньяна сочинил. Вот ловкач так ловкач! Это ж надо такое воображение иметь! Как он наших синяков местных преобразил! 

Нарядил вместо пиджаков в плащи синие с крестами, вместо кепок с козырьками шляпы с перьями им на головы нахлобучил, вместо башмаков разбитых ботфорты из натуральной кожи присобачил. Талантище! А нашу Верку-модистку аж в наперсницу королевы преобразил и мужа ей дурачка придумал – всё как Верка в мечтах видела – чтоб благообразный был и погуливать не мешал. 

Верка ему потом письма нежные отправляла, и он ей ответы в конвертах надушенных слал. Мы всей улицей на детской площадке под грибком собирались, и нам Катерина Петровна послания эти вслух зачитывала. И вот же язык какой красивый! Никто ни бельмеса не понимал, а барышни наши модильяновские в слёзы при первых строках ударялись, да и я с трудом сдерживался. Вот, брат, сила искусства!

Так как вам птичья котора? Да не контора, брат, а котора – это разногласие, вражда, раздор. 

Ну и что, что об этом уже написали двести лет назад? Новое – это хорошо забытое старое. Думаете, публика превратно поймёт? Ах, обвинять сильных мира сего нынче моветон! Не знал, ну, мы тут отстаём. А вы разве не читали Данте?  

По-моему, доступнее сказать невозможно: «Самые жаркие местечки в аду предназначены для тех, кто во время великой смуты держал нейтралитет».

Доказано, что нет ни ада, ни рая? Опытным путём? Вы меня заинтриговали. Ну, мы язычники, нам всё надо пощупать своими руками. Нет, спасибо, бесплатный тур ни в первый круг, ни в сто двадцать пятый мне не надо, я уж лучше своим ходом, когда время наступит. Да просто поперёд батьки в пекло не хочу. Выражаясь фигурально, не сочувствую я детям Германии, хотя германских авторов очень уважаю, они у меня на втором месте по значимости находятся. 

А что в этом такого? Хуже, когда тебе даже дела нет, что существуют другие страны, кроме твоей. Пусть я никому не сочувствую, но я не делаю вид, что чего-то или кого-то не существует. Надо же, то, что называем ограниченностью разума, вы зовёте его огранкой! Однако…. Ну, как выразился знаменитый германский писатель «то, что вы называете фокусами, в другом месте называют хорошими манерами». Это Ремарк. Нет, фанфик по мотивам его бессмертного романа «Три товарища» полный отстой. Я бы на фарш перекрутил того писателишку, который этот пасквиль накатал…

А не хотите нарисовать вот эту простоволосую бабу, которая уставилась на витрину магазина дамского платья, где выставлены манекены в синем и красном купальнике? Да вы не смотрите, что взор её отягощён дурманом и что её коротенькая юбчонка не скрывает ни её слоноподобных ног, ни её неплатёжеспособности!  

Наведите фокус своего воображения и взгляните на неё другими глазами. Ведь в этом и заключается сила искусства, а вы его служитель. Ой, простите, я и не знал, что нынче служитель и властелин синонимы. Ну, мы тут отстали в своём сюрреализме…

На мой взгляд, это был бы шедевр! Тонкая, как тростинка девушка, грустит у витрины с бальными платьями чёрного и белого цвета, а если взгляд скользнёт в сторону, то на вывеске магазина можно прочесть «Порок добродетели», или «Добродетель порока». А, ну я не знал, что слово «добродетель» исключили из словаря. За что же в его так? Оскорбляет чувства шлюх? А, у вас не осталось ни одной девственницы! Это многое объясняет. 

Ну, раз так, давайте зайдём с другой стороны. Оставим красный и синий цвета, оставим купальники, поменяем вывеску на «Стикс» и вспомним искусителя Морфеуса. А баба силой нашего воображения из Нео станет Неей, которая мучительно выбирает: предпочесть ли ей лютую смерть или комфортную? 

Вот приезжали к нам как-то братишки, которые опосля силою науки сестричками стали, так они настолько впечатлились нашими купальниками, что целую эпопею сняли. Нет, я кино ихнее не смотрел, я развлекательные фильмы не уважаю. Я интеллектуальное кино люблю. Нет, я дурак, а дурак это не тот, кто ничего не понимает, а тот, кто вечно за умными тянется. Ну, так как вам «Искушение Морфеуса»?
 
После вашей неудавшейся картины «Убийство детей и повешение» не принято больше рассуждать о смерти? Простите, но мы любим жизнь, а смерть её неотъемлемая часть. Ладно, раз вы не готовы узнать чужое мнение, то я не буду перед вами расстилаться.
 

Тогда не насилуйте своё воображение и изобразите картину реалистичными рубенсоновскими мазками. Не принято показывать волны жира? Это называется теперь «дискриминация полных»?  

Простите, не знал, у нас-то всё по старинке, на весь город тощих, обглоданных модильяновских барышень она одна – настоящая Даная! Да, тот знаменитый нидерландец целое  лето у нашей Верки-модистки угол снимал, такой озорник! В пивнушке пиры закатывал, девок из-под венца похищал, драками не брезговал, в анатомический театр наведывался по утрам, шалил одним словом, но вёл себя уважительно, как приличный.  

Что, опять пропаганда? А чего, простите? Ах, эти ассоциации! Ну, Климт переборщил малость, натурализму добавил там, где не следовало бы. Нет, мы все понимаем, что отношения тоже измеряются в деньгах, но показывать это в живописи – моветон. Что? Серьёзно?

Нет, когда я слышу метафору «золотой дождь», я представляю не ливень мочи и денежные массы, а именно дождевой поток, осиянный золотым светом мечты. Что ж, миру угодить всё труднее и труднее. 

Густав Климт "Даная"

А как вам идея иллюстрации «Дамского счастья»? Тот Сашин соотечественник, что наших алконавтов в гвардейцев превратил, тоже к нам заезжал. Вот, мужик! Умный как чёрт. Всё с блокнотиком ходил, всё-всё записывал, особливо за сторожем крематория и уборщицей роддома. Он у Верки-модистки тоже угол снимал, так она потом про него так красиво завернула, что её фразу даже в кино употребили. Сейчас вспомню… «Мужчина культурный. Слова плохого не скажет. Что б с глупостями с какими – никогда. Приличный гражданин, научной работой занимается». 

Ну, что? Смотрите - современная Дениза Бодю пришла наниматься в модный универсам. Я вам советую в этом случае нарисовать в натуральной манере, как фотографию.

А, вы это называете торговым центром! Да, я старомоден, и не приемлю нововведения. Если бы мы находились не на улице Роз, а на улице Коров, я бы рискнул предложить вам назвать картину просто и без изыска «Сельмаг». Хотя нет, «Сельпо» звучит лучше. 

Звучание этого слова наводит на мысль о Французской Ривьере. О, я рад, что смог направить вашу творческую мысль. Желаю вам удачи! Пусть ваше будущее «Сельпо» вывесят на Монмартре, ведь именно оттуда пошла мода на русские валенки. Нет, я никогда не прощаюсь. Опыт опровергает моё желание не видеть того или иного индивида вновь в своей жизни. Ваш опыт иного свойства? Да вы счастливчик!

Продолжение Улица Роз. История четвёртая