ВПЕЧАТЛЕНИЯ  ОТ СТИХОВ ВИТАЛИЯ КОНЬШИНА

Полнейший стёб. Написано в 2008 году.

Людям с ограниченным чувством юмора просьба не читать.

П Р Е Д И С Л О В И Е

Скоро Новый Год. 

Я не люблю этот праздник, потому что меня начинают донимать различ-ными скользкими вопросами, типа «что тебе подарить?». Естественно, донимают родные и близкие. Им почему-то всегда до тебя есть дело. Сама формулировка подобных вопросов часто будит нездоровую сторону воображения.     

Мама меня спрашивает: «Что ты хочешь?». 

Размыто, правда? 

Я ей отвечаю: «Я хочу, чтобы Пизанская Башня упала». Но мама моё желание не разделяет и уже спрашивает конкретнее: «А что-нибудь попроще?». 

Мой мозг на редкость невариативен: «Ну, тогда хоть туалет сломайте». Мама: «А куда мы будем ходить…?» 

Так спрашивает, будто туда в гости ходят. 

Я отвечаю: «Ты только представь, какой будет огромный полёт для фантазии!». 

Она представлять не хочет, её мысли текут в более земном направлении. Я выслушиваю о себе много лестного, но в итоге мы возвращаемся к тому, откуда пришли. 

Я робко прошу: «Ну, хоть чашку разбейте». 

И всё равно нет понимания, хотя я предлагаю простой и дешёвый способ доставить мне удовольствие. 

Так и с восприятием. 

Мне кажется, любой автор в глубине души ждёт, что читатель, прочитав его произведения, отреагирует более фантазийно, чем отделается попсовой фразой, что «ему понравилось». Почему-то восприять что-то очень легко, но, когда дело доходит до выражения этого восприятия в словесной форме, то тогда таинственным образом куда-то деваются слова. Они сбегают и прячутся. 

Начинаешь их искать и обнаруживаешь, что ты, в принципе ничего не знаешь, и, чтобы окружающие об этом не узнали, стараешься пропустить через себя максимально много других произведений искусства. 

Если подойти к этому процессу с любовью, то удаётся частично пригнать в свою голову нужные слова и даже заставить их укладываться в предложения. При этом получается, что, стараясь для кого-то, ты начинаешь умнеть. 

Я не критик. 

И я не знаю, в общем-то, по какой схеме пишутся критические статьи. Я пишу лишь о том, что вызывает во мне прочитанное. 

И если кто-то увидит в этом обидное для себя, то это не моя проблема. То, о чём я пишу, не имеет отношения к человеку лично, а лишь к тому, что он изобразил. 

Начало.

Александре

Девушка в баре прекрасная
Пьет золотое вино,
Солнце июльское, праздное,
С ней заодно.

Залепетал неразборчиво
Ангел-суфлер -  и исчез…
Что же там дальше, любезнейший
Ангельский голос с небес?

Жаль девушку Александру. 

Вроде бы, ангелы с ней разговаривают – можно позавидовать, так как ангелы без просьбы со стороны человека разговаривают лишь с умственно отсталыми, и слово суфлёр показывает нам, что Александра либо не понимает, что они с ней разговаривают, либо не осознаёт этого. Но даже так – как замечательно иметь ангела – говорилку, это прямо осуществлённая мечта простой французской девушки Амели Пулен. 

Обидно, что ангел не доброкачественно относится к своей благотворительной акции. 

Собралась Александра его устами сказать что – то такое душевное, умное быть может, а он, на тебе – исчез… 

Возникает вопрос: а куда? Вроде ангелу не пристало так шутить с людьми, а особенно с девушками, они ведь создания нежные, и часто не имеют способностей к ясному изложению мысли. Зачем же тогда ангел так над бедной Александрой издевается?

Но посмотрим на исчезновение ангела с другой плоскости – ангельской. 

Он ей, как человеку, хочет искренне помочь, а Александра вместо того, чтобы осознать свою никчёмность и умолять ангела не уходить из суфлёрской будки её головы, видите ли, сидит и пьёт. И солнце с ней заодно! А ангелы, они, пьяных не очень… любят. 

Вот, решил, ангел, пусть солнце ей в уста осмысленные фразы и вкладывает, раз у них с Александрой полное взаимопонимание, а сам улетел к Марине или к Анастасии, не важно. А солнце, оно не будет опускаться до какой-то Александры и владеть её умом в хорошем смысле этого слова. Оно, в крайнем случае, загар может обеспечить; настроение, там, июльское, весёлое; а может и по башке дать за некрасивое обращение с ангелами.

Александра в целом, как и Лора Палмер, совершенно не самостоятельное, не жизнеспособное существо, изначально обречённое на гибель. Предположу, что такое мог бы с небес сказать ангельский голос. Может: 

«Добро пожаловать в реальный мир!».

 ***

Не надо ходить в кино, он здесь:
Лучший из лучших, герой без изъяна,
Когда узнаете, какой он есть,
Поблекнут подвиги д’Артаньяна.

Но если скинет он плащ и маску,
Увидите – это мальчик,
Который однажды поверил в сказку,
Как с волком сражается зайчик.

Правильно, ходить в кино не надо. 

Только представьте пустой, холодный зал, пошлые смешки, ржанье, жеванье, выпиванье. 

Культурному человеку такая атмосфера будет совсем не в кайф, он будет напряжённо смотреть на красавца Д’Артаньяна (или Арагорна, или Леголаса  – каждый на своё усмотрение) и думать о зря потраченном времени – в лучшем случае; и о потраченном бабле – в случае худшем. 

Если случай худший, то культурному человеку вообще синематограф посещать воспрещается, ещё, чего доброго, жмотом заделается. 

А с другой стороны, сидит вот себе Маша Райнер в кресле кинотеатра, смотрит на славных мушкетёров... 

Конечно, это нереально, но представить можно, хотя сама Маша представляет себе это с трудом, так как она бесконечно ленива и любит комфорт, ДВД, кровать и вообще Кевина Спейси. 

Ну, это к творчеству В. Коньшина не относится, пусть она оторвётся от Спейси и посмотрит на храброго гасконца. 

Её мысли: «Опять позади меня какая-то дрянь чавкает. На… я сюда припёрлась? На… мне этот француз, когда наши, барнаульские парни в сто раз лучше?». 

Конечно, это гипотетически (про парней). 

И, как правильно отмечает В. Коньшин, ну какие такие подвиги совершил этот Д’Артаньян? 

Отобрал у герцога Бекингемского колье. Конечно, из лучших побуждений. Совратил честную жену господина Бонасье, убил красавицу Миледи, тоже из лучших побуждений, был неимоверно задирист и драчлив, пил постоянно… 

Факт остаётся фактом, в какую упаковку его не заверни, даже в тряпочку с крестом. 

Если такой тип является идеалом, то Маша бесспорно никак не меньше, чем Мона Лиза. У неё такая же идиотская улыбка и бессмысленный взгляд, когда она наглотается колёс. 

Отступив лирически, М. Райнер уверяет терпеливых читателей, что из уважения к В. Коньшину она пишет этот бред, пребывая в «изменённом состоянии сознания», но изменённом естественно, а не химическим путём. 

Зачем нам такие герои? Которые пьют и тайно посещают чужих жён. 

Представьте, что вы мужчина. На мгновение. Вы женаты на красивой женщине, вы её любите, и вдруг к ней начинает цепляться какой-то наглый хмырь. 

Что вы сделаете? Набьёте морду, и правильно. Вопрос, кому. Вот маньяк из триллера «Семь» и то симпатичнее. Вот уж поистине «мальчик – зайчик», жаль только, что читал много. Книги, они иногда мозги выворачивают, как одежду наизнанку. 

А герои ходят рядом. 

И настоящие герои не выглядят, как настоящие герои. Они выглядят скромно и совсем не героически. 

Мораль: почитайте лучше сказку, и оглянитесь вокруг. Женщины, ну зачем вам «дядя Стёпа» Пит? Может быть, рядом с вами есть герой круче Саурона и Терминатора. 

Научитесь смотреть сквозь оболочку. 

Очень правильное стихотворение. Главное, не сопливое и поучительное.

***

Май цветочек праздничный
Вырастил в лесу,
Подарочек от солнышка
Дремучему ему.

Солнечного дара
Беспокойный дух
Дремушку развеял.

Как хорошо, что иногда там, наверху, в состоянии, скажем так, «дрёмушки» (пусть каждый подумает что-то своё), дарят, нам дремучим, подарки. 

Причём, стараются, ведь цветочек надо вырастить. Не просто же так его в землю воткнули, типа, на тебе, только отстань. 

Значит, мы там наверху нужны кому-то, раз ради нас стараются. Но вот эта «дрёмушка»… Смущает она. 

Отталкиваясь от этого состояния, получается, что ОНИ когда бодрые, вообще нас по бошкам бьют. Чтож… 

Пусть наверху всегда будет весело, и нам перепадёт. 

Но нам тоже надо думать, как сделать так, чтобы верхние нам всегда подарки дарили? В общем, живи правильно, там от нашей правильности обалдевают. 

***

О, если б знать! Да надо ль, право,
Знать то, что не имеешь права
Решать, кто прав, кто виноват?
Жизнь – заблуждение. Виват,
Маэстро, удалась интрига!
Жизнь прожита – сложилась фига,
Как на нее ни посмотри, - 
Выходит нечто изнутри.

Это точно, решать, кто там прав, а кто виноват – не имеет смысла. 

Вот прав Линч, что угробил Лору Палмер, или не прав? 

Вроде, девушка красивая была, зашуганная только папашей, жалко её. Но ведь сама лезла, куда не надо, а в итоге ангелы её забрали. 

Значит, прав был Линч. А вот папаше Палмеру хорошая фига досталась, на пожизненное, точно. 

А Маэстро сволочь, наверное, раз интриги плёл. И за что ему «Виват» говорить? Харю ему намылить надо, этому Маэстро, чтобы она у него стала на фигу похожая. 

***

Ты пришла, зачеркнув бытие,
Ты, как смерч, это царство мое
Разорила.

Ты со мною была 
Очень мила.

Очень интересное стихотворение. Жизненное такое, душевное. Мимо пробежать глазами просто невозможно. 

С женской точки зрения приятно, конечно, и талантливо: мило что-то разрушить. 

Но, отставив деление индивидуумов на «полы», можно с уверенностью сказать, что словосочетание «мило разрушить» свойственно всем и каждому. Каждый день. 

Иногда по два раза на дню мы что-то мило разрушаем. И, конечно, когда это делаем мы, то ничего. А если нам, то - чего. 

Ну, если позволять отдельным личностям зачёркивать свою жизнь – то так и чернил не хватит. Оно же только начни черкать. Дайте ребёнку ручку – он всё что можно исчеркает. 

И будет доволен. 

Вот Мария Райнер знакома с таким человеком, который никого не пускает в свою жизнь. 

И правильно делает. 

Пусти ту же Марию Райнер, и что будет? 

Начнёт колючками колоться, потом начнет требования предъявлять: то её полей, то земли добавь, то в другой горшок пересади, то с окна убери – там много солнца, а на холодильник тоже не ставь – там тень. И, чтоб цвела, надо её удобрять. Это так жизни не хватит, не то что свободного времени. Поэтому всяким там Красным Розам надо давать отпор, даже если они вянут и помирают. Это уже проблемы роз.

***

Вечер. Речи отзвучали.
Тихо. Все друзья ушли.
От последнего причала
Проводили корабли.

И теперь на кухне нашей
Дыры черные – верней 
Верных псов.

Интересное свойство имеет В. Коньшин в своей поэзии: он, как Дэвид Линч в «Малхолланд Драйв» постоянно что-то не договаривает, скрывает. 

Ведь никто и не подумает, что ему лень написать четыре строфы вместо трёх. Это он специально так делает, чтобы запутать и заставить работать воображение. И не знаешь, кто круче, Линч или Коньшин? Хотя, у Коньшина можно и спросить, вдруг, откроет секрет, а Линч точно не откроет. Вот и думайте, кто лучше. 

Не смотря на тщательно продуманную сложность, Линч умеет быть простым. 

В. Коньшин тоже умеет, но не хочет. Он предпочитает преподносить себя в качестве некоей замкнутой кирпичной стены, в которой, несомненно, есть дверь. Её даже можно увидеть, и открыть тоже можно, надо только знать пароль (Пароль старый: «Чёрт побери!»).

Это высокое сравнение. Если его «заземлить», то перед нами возникает восприятия мира глазами героя «Синего бархата», в целом это восприятие наблюдателя, помнящего главную заповедь: невмешательство. 

В желании показать себя простым, понятным обывательскому уму любого уровня, Линч переходит границу дозволенного и, утопая в скуке, тянет тонуть и зрителя. 

В. Коньшин, зная заранее, чем может закончиться упрощённый вариант его мировосприятия, как законченный эстет, оберегает читателя от бесславной гибели в мутной реке.

Попробуем просканировать это стихотворение, вдруг повезёт, и мы немного приоткроем завесу, которую автор стихов решительно и с завидным постоянством вешает нам на глаза и на уши, и непонятно, где в его поэзии правда поэтическая, а где жизненная. Интересно же! 

Мы имеем «Вечер». Хотя, может, это вечер имеет нас? 

Ёмко; понятно, что на часах 21.00 (плюс минус два часа), время года зима. 

Потому что весной вечером здорово и обязательно захочется гостей проводить, летом гости вечером ещё не уйдут, уйдут ночью, а осенью как-то не до гостей. Осень тянет на листопад и дождь. 

Обстановка – скорее всего, кухня. Гора посуды в раковине, кто-то на вышитую салфетку пролил вино, кто-то окурок мимо пепельницы бросил, бутылки пустые в углу звякают – приятно так, в соседней комнате какая-нибудь хорошая музыка тебе поёт, салатов недоеденных много осталось, в общем, приятный вечер.

«Речи отзвучали». 

Пока не ясно, был ли это обычный день рождения, юбилей с тортом  и сорока свечками, или интеллектуальные богемные посиделки, ну, или стёб от нефиг делать. Ясно одно, что до того, как наступил вечер, было сказано много слов. Наверное, хороших, потому что плохие слова в гостях не говорят. Это даже дети знают. 

«Тихо». 

Ну, вот. Первый прокол с музыкой… Ладно, выключаем стерео. Пусть помолчит, когда люди думают. 

Но зато другие атрибуты вечера пока отгаданы верно. Посуда лежит в раковине. Тихо – значит, кран не включён и её будут драить потом, хотя потом сложнее. Уточнение к бутылкам – они стоят в другой комнате, и их звяканье просто не слышно. 

И, наверное, на кухне герой сидит один. Если бы с женой, то жена непременно бы говорила что-нибудь (не)лестное о гостях. Но можно представить и идеальную женщину: молча курит, не нарушает тишины, понимает.

«Все друзья ушли». 

Хорошо, если они ушли до другого такого вечера, но автор выделяет это действие в отдельное предложение, значит, он хочет этим что-то сказать. 

Может, то, что друзья «ушли» в ментальном плане? То есть, он и дальше будет с ними встречаться, но всякий раз в его голову будет прокрадываться мысль, а с друзьями ли он встречается,  и эта мысль будет портить радость встречи.

«От последнего причала проводили корабли». 

Концовка первой строфы подтверждает мысль о ненастоящих друзьях. То есть, они, конечно, замечательные, умные, начитанные, не попсу там какую-то слушают, а Сантану или Weather Report, Сартра читают, но ты вдруг чувствуешь, что, по сути, твои друзья – великие люди, и каждый из них дошёл до такого уровня, когда он будет в одиночестве носиться по волнам жизни. 

Корабли собираются в гавани, несомненно, но ни один временной изъян не позволит всем кораблям в одно время собраться в одной гавани. 

А какой-то корабль попадёт в Бермудский тре-угольник, или чего доброго наткнётся на айсберг. 

Айсберги, они коварные. Вот тот, который «Титаник» потопил, до сих пор в море плавает, а «Титаника» нет… 

Оттого и грустно. Получается, что вечер грустный, и какая посуда? Ну её к ядрёной фене.

«И теперь на кухне нашей дыры черные». 

Это хорошо, что дыры чёрные. Они имеют свойство поглощать всё без остатка, значит, будут другие люди, может, лучше и умнее. 

Только вопрос такой к автору: а эти дыры они только сейчас возникли, или они всегда были? А то друзья, может, от дыр и сбежали, не захотели быть поглощёнными. 

А место мы угадали верно. Всё-таки кухня. Это говорит о мастерстве автора одним словом передавать именно то, что он хочет сказать. Конечно, уловить это чрезвычайно сложно, но иногда можно. 

«Верней верных псов». 

Понимай, как хочешь. То ли дыры ещё «щенками» к герою попали, и он их вырастил, выкормил, выгуливал, прививки им у ветеринара ставил. Выкормил воронов, а потом в «люди» выпустил…

А теперь одна из самых трудных задач – подвести итоги и сделать вывод. 

Но мы схитрим, и делать этого не будем. Мы же, в конце концов, не квартиру покупаем, а читаем стихи – один из самых трудных видов словесной деятельности. 

Поэтому пусть они остаются загадочными, недосягаемыми и чтобы у них всегда было, что скрыть, а если всего этого не будет, то тогда это не стихи, а уголовное дело.

***

Хризантема от души, 
Роза от матроса,
Одуванчики от мальчика,
От отчаянья – петля.

Опять мы имеем дело с подарками... 

Что тут скажешь. Подарки как дарить, так и получать приятно. Хотя, кому как нравится. Мария Райнер не любит получать подарки, она любит их дарить (самый её лучший подарок, который она готовила два месяца, отыскивая подходящего размера коробки, посаженные одна в другую, а в самой маленькой находился слоник, вызвал страх. Это был первый и последний раз, когда Мария старалась). Правда, дарить больше некому, но, главное, любовь к этому делу есть и не иссякает. 

Вопрос к автору: чья душа дарит хризантему? 

Наверное, того самого мальчика, который читал про то, как волк сражался с зайчиком. Хотя, Мария Райнер подозревает, что автор подразумевает себя. Ну, она – тупая Роза, она по-другому думать не умеет. 

А вот Роза от матроса… 

Как-то не хочется, чтобы матрос розу дарил. Может, если бы капитан подарил, а то простой матрос? 

Как-то неромантично, вернее, романтично, но по-тинейджерски. Наверное, это юмор такой у автора. 

А мальчик, пожалуй, только одуванчики и может подарить. Мальчик – он ребёнок. Работы у него нет, средств нет, зато есть чистота души и искренность. Ну, для девочки сойдёт.

Отчаянье много чего ещё может подарить, но Мария Райнер не будет эту тему развивать. 

И так понятно, что одуванчик оно не подарит, а вот розу, хм, в принципе может, чтобы она мило кого-то разорила. 

А теперь можно поменять местами слагаемые, от этого сумма не изменится, только смысл. 

Петля от души (имеется в виду, тщательно намыленная дорогим, вкусно пахнущим мылом, верёвки новые, прочные, чтобы, не дай Бог, не сорвалось). Одуванчики от матроса. Хризантема от мальчика (мальчик от хризантемы прямо на глазах «вырос», все пределы романтики перешёл). От отчаянья – роза (в смысле, что роза помогает от отчаянья). 

Наверное, получилось глупо, но интересно: почему в математике цифры переставишь, а как было одно и тоже, так и остаётся? 

А в поэзии – наоборот. Слова поменял, и всё поменялось, как в калейдоскопе.

***

Отражение – прозрачно.
Тень того, чего хотел,-
На прозрачной пелене    
Недоделованных дел.

Дар, даритель, одаренный
Совершают хоровод,
Беззаботно и надежно
Держат жизни небосвод.

Даже не знаешь, что сказать: хорошо, или плохо, когда есть недоделанные дела. Наверное, хорошо, раз они провоцируют на написание стихотворения. 

Дар вместе с дарителем и одарённым напоминают мне заставку на моём телефоне. Там они как раз втроём нарисованы в процессе: идёт передача дара. 

***

Смерть – не могила, милая жизнь
Жадно впитает, что ни вложи.
Смерть – благодатная тишина,
Не по заслугам дается она.
Там, за могилой, кончится власть,
Мелкая, меньше, чем можно украсть
У величайшего из живых.
Спросит Он каждого: «Живы ли Вы?»

Смерть -  не могила, это факт. 

Можно быть dead, и при этом dance. Это философия Красной Мёртвой Розы. Можно ещё много чего. 

А то, что смерть даётся не по заслугам, это, конечно, мысль автора. Заслуги здесь ни при чём. 

Смерть – это просто переход из одного состояния в другое. Типа, из трезвого в пьяное, или наоборот. 

Наверное, умирая, ты просыпаешься, начинаешь больше думать и совсем не о том, о чём при жизни в материальном теле. А кому-то совсем плохо после смерти придётся. Так что, смерть – кому война, кому мать родная. 

А власть она кончается совсем не за могилой. Она вообще не кончается. 

Власть – это иллюзия, которая помогает непосвящённому человеку выжить в этом мире. Фактически, никакой власти у нас нет, так же, как у нас времени. 

Это мы у них есть, они нами владеют. 

***

Блажен, кто видит дно стакана.
Когда желаешь ты обмана, 
Получишь то, чего желал.

Ой, выпивка… 

Да, точно, блажен, кто выпил и на дно посмотрел. 

А как быть, когда выпить очень хочется, а не можется? Трагедия прямо, как у Шекспира. 

И приходится бедному гражданину обманывать себя другими способами. 

Можно, конечно, и дно стакана увидеть, но последствия этого видения… потом рад не будешь получить то, чего желал. 

Да и получаешь раз, от силы два, а потом всё тупо так; ну, никак. А можно просто на дно стакана посмотреть. И представить всё остальное. В этом ключе блаженство воспринимается как некий дар свыше, так как он не каждому дан. 

Как в анекдоте: «Странная кружка: и верх запаян, и дна нет». 

Вывод: можно взять обычный предмет посуды, рассмотреть его с различных сторон и долго грузиться философией. Это когда книги читать лень.

***

Будь добра, подай мне нить,
Чтобы наживую сшить
Легкость задушевности
С трогательностью души
Дорогая, добрая нить –
Будет душа моя жить.

Роза от души надеется, что автору хорошую нитку дали, и иголку острую, новую, тонкую, и что он (!) шить умеет. 

А то такого можно нахомутать, тем более с душой, тем более со своей. Вот Мария Райнер и шить умеет, и иголок у неё до фига, и ниток, а как дошло дело до души, так оказалось, что руки не из того места растут. 

Но повезло ей. Сверху помогли. 

Хорошую работу проделали, только нет-нет, да и подумается, а надо ли было эту работу делать? Теперь душа, как цветок. Возникает вопрос: и что с ним делать?

***

Жизнь промелькнула на сцене,
Яркая, как огонечек.
«Это – звезда» – решили. 
Но это был человек.

Иногда задаёшься вопросом: что лучше – жить мало, но как звезда или много, но как тлеющий окурок в пепельнице? 

По молодости многие выбирают жизнь звезды. 

Но только это очень трудно – быть звездой. Мало того, что большая ответственность: надо светить постоянно, а ещё к этому надо прибавить одиночество. 

Звёзды только на расстоянии смотрят друг на друга. Можно приблизиться, но тогда кто-то подует, и всё - звезде звездец. 

А окурок может долго в пепельнице лежать, его могут ещё взять и докурить, и кайф получить, и после докурки он ещё долго может пепельницу украшать. 

Но ещё лучше быть просто человеком. 

***

Уронила птица перышко. Улетела.
Потемнело ясно солнышко, как истлело.
Тучей черною ясно солнышко,
Яркой звездочкой птицы перышко.
Разрыдались, будто вороны, - вороги.
Разродилась ночь. Будто вьюги след – свет.

Хочется провести анализ стихотворения. Нет, чтобы читать… 

Очень хочется покопаться и найти суть. Будем искать. 

«Уронила птица пёрышко». 

Птицы постоянно теряют перья. Как люди теряют волосы или голову – кто что предпочитает. Но, наверное, птица предпочтёт потерять перо, чем голову. Хотя, кто их знает, может, для птиц перья значение имеют. 

«Улетела». 

Когда человек что-то потеряет, как он себя ведёт? По-разному. Кто-то ищет активно, объявления в газеты подаёт, или на столбах расклеивает, хотя на столбах объявления клеить нельзя. А кто-то машет рукой и уходит. 

Напрашивается вопрос. В этом стихотворении птица – это метафора? Или птица – это воробей (ворона, голубь, страус)?

«Потемнело ясно солнышко, как истлело». 

Наверное, всё-таки метафора, и что-то очень важное надо под птицей понимать. Неужели человек? 

Но какой же значимости он должен быть, если потерял пёрышко, и даже солнышко истлело. 

Перо – мысль? Смысл жизни? Бутылка пива? Близкий человек? Это ещё предстоит выяснить. 

Но одно ясно – потерянная вещь была настолько важна для него, что даже сердце перестало биться. 

«Тучей чёрною ясно солнышко», - похоже, сердце вновь забилось, откачали, чего-то влили. Но зря. Было ясно, стало чёрно. Трудно вернуться в обратное состояние.  

«Яркой звёздочкой птицы пёрышко». 

Эта фраза вселяет надежду. Потерянное было очень ценным предметом, но, возможно, ему было суждено потеряться, так как, находясь у птицы, оно не было звёздочкой, то есть чем-то значимым, а, потерявшись, это стало артефактом.

«Разрыдались, будто вороны, - вороги». 

Да, если плачут враги, то можно долго стоять с открытым ртом и думать. Или наслаждаться. 

Это очень развивает уважение к себе. А если есть уважение к себе, то и к другим будет. 

Потеря очень верная. А то жила себе птица, яйца откладывала, как будто это интересно. Это естественно, так должно быть, но это скучно. И вдруг что-то она потеряла, и пошли с ней разные изменения происходить, что даже страшно стало. 

«Разродилась ночь. Будто вьюги след – свет». 

Концовка очень правильная. Свет нельзя познать, не погрузившись перед этим в полную тьму и не потеряв что-то самое дорогое. 

За всё надо платить. 

Казалось, простое стихотворение про птичку, которую жалко, но на самом деле – это становление обычного индивида, превращение его в личность, интересную тем, кто наверху.

Продолжение Часть 2