В поэзию Рильке я влюбилась с первой строки и навсегда в 1995 году.

Но! Если бы он мне попался на русском языке и в наше странное, противоречивое время, я бы подумала, что он обычный автор, каких сотни и не впечатлилась бы им ни за что. 
 

И сегодня, в день рождения великого модерниста я бы хотела затронуть тему перевода стихов Рильке на русский язык.
 

Я никогда не ставила себе цели переводить стихи Рильке, как-то спонтанно у меня перевелись строки нескольких его стихов, но у меня хватает ума не представлять их на сайтах, посвящённых теме перевода его стихов, потому что мне стыдно за свои переводы.

Хороши ли мои переводы или плохи, я не знаю. Перевела, как могла, и мне кажется, попала в цвет, потому что его поэзия мне невероятно близка. Рильке близок не только мне, так как на тех же «Стихах.Ру» в разделе «Поэтические переводы» его имя встречается довольно часто. Я ради интереса их читаю, но не вижу, чтобы были переданы все оттенки оригинала. Переводы разные. Есть хорошие, есть средние, а есть жуткие.
 

И вот я думаю: зачем эти люди выставляют порой безобразные, бездарные, бессмысленные или просто некрасивые переводы? Что ими движет? Денег за переводы не платят, славы это им не приносит. Если цель познакомить с творчеством любимого поэта (а нелюбимого вряд ли кто-то будет переводить), то она тоже кажется сомнительной. Повторюсь, я бы прочитала и если не поплевалась, то выкинула бы из памяти какого-там стихоплёта – а именно такое впечатление остаётся от некоторых переводов.
 

Наверное, тот самый перевод, который оставляет отметки на сердце, можно сделать при слиянии трёх компонентов: любви к тому, что переводишь, таланту и способности находить нужные слова. Иначе, зачем этим заниматься? Ещё я бы добавила такой компонент, как близость темы, которую переводишь (если нет большого таланта и воображения).

Вот что я нашла на «Стихи.ру» о переводах Райнера Марии. Автор Куприянов Вячеслав, и я с ним полностью согласна: 

«Ни одному из мировых поэтов так не везет в количестве переводов на русский язык как Райнеру Марии Рильке, и мало кому так не везет с качеством перевода. Поэт и филолог Ольга Седакова так раздосадована этим явлением, что предлагает подстрочный перевод как единственное верное толкование этого поэта». 

Что ж, постараюсь держать себя в руках, сравнивая оригинал и перевод.

Стихотворение я взяла самое своё любимое  - «Одиночество» (Einsamkeit). Перевод был выбран мною случайно, так как встретилось их больше десятка. Но, просмотрев всё, что попалось, я ни одного, волнующего так же, как оригинал, не нашла. Какие-то переводы неплохи, какие-то совершенно отвратительны, какие-то просто проходные. Поэтому пусть будет автор Сергей Владимирович Петров.

Рильке:

Die Einsamkeit ist wie ein Regen.
Sie steigt vom Meer den Abenden entgegen; 
(Одиночество как дождь. Оно вырастает из моря вечеров, или навстречу вечерам)

von Ebenen, die fern sind und entlegen,
geht sie zum Himmel, der sie immer hat. 
(Из долин, далёких и отдалённых, оно поднимается в небо, которым владеет)

Und erst vom Himmel fällt sie auf die Stadt 
(И с неба падает/льётся в город)

Regnet hernieder in den Zwitterstunden,
wenn sich nach Morgen wenden alle Gassen 
(льёт в рассветные часы, когда все переулки вливаются в утро)

und wenn die Leiber, welche nichts gefunden,
enttäuscht und traurig von einander lassen; 
(И когда тела, которые ничего на нашли, разочарованно и печально покидают друг друга)

und wenn die Menschen, die einander hassen, in einem Bett zusammen schlafen müssen: 
(И когда люди, которые ненавидят друг друга, должны спать в одной постели)

dann geht die Einsamkeit mit den Flüssen... 
(Тогда одиночество течёт потоком)    

Петров:

Да, одиночество – как дождь. 
И в горе навстречу вечерам идёт из моря.

С долиной распростясь на косогоре,
Уходит в небо, где живёт всегда
И лишь оттуда льётся в города.

Как некая дождливая морока.
Измокли переулки, в утро выйдя,

Когда тела, лежащие беспроко,
К стене отодвигаются в обиде,

Когда они, друг друга ненавидя,
В постели вместе полегли навеки.
Тогда одиночество течет, как реки.
 

Теперь как я «вижу» перевод Петрова, а в конце темы как вижу оригинал я.

Откуда у Петрова взялось горе? Лишь потому, что оно рифмуется с «морем», это не повод сувать его в перевод. Именно сувать в данном случае, а не вставлять. 

Если вчитаться, то выходит полная бессмыслица. В отличие от Рильке Петров дополнительно утверждает сходство одиночества и дождя, но далее ничем это сходство не подтверждает. Тогда логичнее было бы вместо «дождь» использовать «человек», тогда «горе» было бы уместно. 
«Косогоры» из того же источника, что и «горе». Засовано ради рифмы. Что такое «косогор»? Это склон горы или холма. 

Но Рильке ясно указывает точку отчёта – Ebene – долина, равнина. 

Смотрим толковый словарь: Ebene – eine flache Landschaft ohne groessere Erhebungen (плоская местность без больших возвышенностей). И как можно распроститься с долиной на косогоре, я не понимаю. Это яркий пример авторской глухоты.

Затем Петров пишет, что одиночество ЖИВЁТ в небе, в то время как Рильке указывает всего лишь факт обладания во времени - der sie immer hat  – и в этой связи образ одиночества как дождя довольно логичен – небо для него что-то вроде условия для физической проекции, а наречие immer (всегда) говорит о том, что одиночество отточило своё умение совместно с небом.
У Петрова же мне не ясно, почему одиночество, побродив по Земле, вернувшись в своё жильё, вдруг решило пролиться обратно дождём? Не вижу мотивации.

У Петрова одиночество льёт в города как некая дождливая МОРОКА. 

Смотрим в словаре: Морока (разг.) – длительное, утомительное, однообразное занятие. 

В общем-то образу дождю соответствует, но я против разговорных слов в высокой поэзии. Или в таком случае все слова в стихотворении должны быть разговорными.

Если бы Петров написал собственное стихотворение про дождь и мороку, я бы и слова плохого не сказала, но Рильке и разговорные слова это примерно то же самое, как если бы коньячный эстет пил любимый напиток не из снифтера, а из пивной кружки. Это не тот случай, где оправдано смешение стилей. 

В следующей строке у Рильке наблюдается любопытный момент. В предложении Regnet hernieder in den Zwitterstunden, которое я перевела как «льёт в рассветные часы», очень необычно слово Zwitterstunden. Zwitter – это гермафродит, Stunde – час. Я понимаю этот неологизм как единицу времени, которая перестала быть ночью, но ещё не стала днём, то есть рассвет в цифровом понимании. Возможно, что это также состояние души: уже не грешник, но ещё не святой.
Мне стало интересно, как другие переводчики перевели это сочетание, и вот что я нашла: 

1.В рассветном запустенье
2.И в час, подобный долгому недугу
3.Час тот сумасшедший
4.Дождь часами идёт
5.В часы смешения всего
6.Двуполый час рассвета
7.Двусмысленное время
8.Час двуличья

Мне не близок ни один вариант. 

Далее Петров переходит к телам/людям, игнорируя, что Рильке разделяет людей, которые бродят по улицам, называя их Leiber (тела) и людей, которые делят дону постель, называя их Menschen (люди), он, скорее всего описывает случайные связи и узаконенные отношения. 
 

Лежащие беспроко – наверное, без прока, бесплодно? То есть, физические импотенты, так как они отодвигаются к стене в обиде. Но далее ещё одно противоречие: эти тела, ненавидя друг друга, в постели вместе полегли навеки. Глагол «полечь» специфический. 

Вот справка с сайта «Грамота.ру»:

Полечь 1. Погибнуть, быть убитым. Весь полк полёг на поле боя. 2. Пригнуться стеблем к земле (о растениях). 3. Лечь (о многих). Наконец-то полегли спать. Козлята полегли на сено. 

Совсем не вижу смысла. Может, это невозможность достичь пика удовольствия? Ведь боролись и полегли, как будто проиграли битву. В этой связи морока очень даже уместна, так что Петров даже слегка поднялся в моих глазах. А дождь в таком ключе похож на вуайериста, который зарыдал, когда представление завершилось.
 

Из этих образов можно было бы склепать отдельное стихотворение о парочке, которая заморачивается в постели, долбится часами, как макаки, вдувает друг дружке до изнеможения, но бестолку и вишенкой на торте: сдохли от усердия под слезливый аккомпанемент соседа-извращенца. А если использовать эти же глаголы, которые использовала я, то получился бы шыдэвр. 
 

Возможно, Рильке имел в виду секс, но я вижу скорее духовное отчуждение, разочарование, горечь и как апогей – ненависть. 

А его образ пары, которая ненавидит друг друга и не просто вынуждена, а ДОЛЖНА спать в одной постели – это очень сильный образ, это страшный по своему воздействию образ. От него хочется не просто плакать, а рыдать, что дождь и делает.
 

И вот тогда одиночество льёт именно не просто дождём, а потоком, оправдывая название стихотворения: одиночество, и одиночество людей. И эти Zwitterstunden звучат уместно. Они указывают на невозможность быть счастливым из-за раскола души. У Петрова же образ одиночества людей смутен и совсем не раскрыт.

И вот, скажите мне, разве можно влюбиться в перевод Петрова? Хотя, Виталий Михайлович любит повторять, что «каждому дерьму найдётся свой хозяин». 
 

Насколько удачен мой перевод, я не знаю. Перевела, как сумела. Этот перевод, кстати, присутствует в моих избранных стихах на этом сайте.

О одиночество, как дождь, навстречу
Ты поднимаешься от моря к вечеру
Из мест далёких, жизнью не отмеченных,
Взлетаешь в небо, где ты вечно правишь
И в город каплями дождя стекаешь.
Ты льёшь в часы рассветные, когда
Вливаются все переулки в утро.
Когда тела, прощаясь навсегда
Печально расстаются и не мудро.
И если ненависть в одной постели
Соприкасает двух супругов боком…
О, одиночество, тогда ты льёшь потоком.

Конечно, переводчик поэтического текста ограничен рифмой, и это большой минус.

Я увидела семейную пару не просто спящей в одной постели, а спящей в тесной постели, в какой-нибудь полуторке, когда пространство не позволяет отодвинуться. Тоже погрешила против оригинала, ведь Рильке чётко пишет: «Должны спать в одной постели». Но здесь сыграла свою роль эпоха и страна (и рифма – потому что я также заменила «реки» на «потоки»). Я выросла в обычной квартире и на момент написания стихотворения двуспальную кровать если и видела, то только в кино.
 

Я привнесла в расставание тел глупую печаль, беспечность (отсутствие мудрости) вместо разочарования и печали, поэтому у меня сквозит какая-то лёгкость – ну, подумаешь, не срослось, будет ещё одна ночь. А вот у Рильке я вижу глубину. Да и я переиначила образ «тел». У Рильке они ничего не нашли, поэтому и расстаются, а у меня и не искали: просто встретились – не понравились – разбежались. И смысл меняется. А это неудача.

Другие переводчики тоже не вытянули этот образ. Но самая вопиющая пошлость сквозит у некой Лоры Турковой: 
 

«когда, ненавидя друг друга, двое в койку одну отправляются спать». Рука-лицо. Какая койка??? 

У кого-то мелькнуло «ложе» - тоже не то, но уж лучше пафосное «ложе», чем сниженная «койка». Хотя, если Лора слаще редьки ничего не ела, то ей простительно. 

Свой перевод я никому не навязываю, и он может быть кому-то близок или не близок. К сожалению, ВСЕ переводы «Одиночества» мне (кроме моего) не близки. И этот перевод я вставила не для того, чтобы похвастаться, какая я молодец, а просто потому, что так карты легли.
 

Да и перевела я его, потому что тоже «карты легли» - когда одиночество было особенно невыносимо.

Конечно, я не призываю переводчиков проникаться в смысл стихотворения буквально. Каждый привносит в перевод своё собственное состояние души или тела, а также условия жизни и представления о ней, но всё же надо хотя бы брать верный тон, использовать слова одного стиля и учитывать личность автора.
 

У Петрова я увидела одиночество как невозможность найти партнёра для физических утех, я же, когда переводила, по сути понятия не имела, что значит делить ложе с тем, кого ненавидишь. Да и сейчас не представляю. Но повторюсь: в моей градации отношений - это самый страшный образ. 

А отождествляла я себя с дождём, поэтому неожиданно в моём переводе появилось обращение «ты», как будто мы с одиночеством лучшие друзья. 

В моей трактовке я пожалела одиночество, но это не Рильке, это уже я, так что Рильке, действительно, невозможно перевести поэтически. 

И, кстати, мой перевод единственный, в котором автор обращается к одиночеству, как к человеку. 

По окончании в рамках темы я бы хотела представить те мои немногочисленные переводы стихов Рильке, которые почему-то получились.

Das Lied der BILSAUELE 

Wer ist es, wer mich so liebt, dass er
Sein liebes Leben verstouesst?
Wenn einer fuer mich ertrinkt im Meer
So bin ich vom Steine zur Wiederkehr

Ins Leben, ins Leben erlouest 
Ich sehne mich so nach dem rauschenden Blut,
Der Stein so still.

Ich traeume von Leben: das Leben ist gut.
Hat keiner den Mut, 
Durch den ich erwachen will?
Und werd ich einmal im Leben sein,

Das mir alles Goldenste giebt, -
So werd ich allein
Weinen, weinen nach meinem Stein.

Was hilft mir mein Blut, wenn es reift wie der Wein?
Es kann aus dem Meer nicht den Einen schrein,
Der mich am meisten geliebt.

Песнь колонны.

Кто будет любить меня так, что он
Посмеет нарушить жизни закон?
За меня если кто-то утонет в море,
То он моё расколдует горе –

Из камня я в жизнь вернусь
И девою обернусь.
Я тоскую о тёплой, журчащей крови.
Но камень тих.

Я мечтаю о жизни. Жизнь мне внове.
Неужели и мужества нет у них,
Чтобы я появилась на воле?
И если я буду когда-нибудь жить
Всё лучшее мира мне будет дано.

Но я буду одна слёзы горькие лить
По камню. Зачем мне кровь,
Если пахнет она вином?
Ведь того, кто жизнь за меня отдал,
Не вернёт из моря любовь.

***

Herbst

Die Blauetter fallen, fallen wie weit,
Als welkten in den Himmeln ferne Gauerten.
Sie fallen mot verneinender Gebuerde.

Und in den Naechten fauellt die schwere Erde
Aus allen Staerne in die Einsamkeit.

Wir alle fallen. Diese Hand da fauellt.
Und sieh dir andre an: es ist in allen.
Und doch ist Einer, welcher dieses Fallen
Unendlich sanft in seinen Haenden haellt.

Осень.

Кружатся листья, падают с небес
Как будто там завяли цветники.
И в одиночество свой тяжкий вес
Земля бросает звёздам вопреки.

Вот падает рука. И неизбежно
Другая падает, теряя страх.
Но Некто есть, кто бесконечно нежно
Удерживает их в своих руках.

***

Sie sind des nicht. Sie sind nur die Nicht-Reichen,
Die ohne Wille sind und ohne Welt.
Gezeichnet mit der letzten Aengste Zeichen
Und ueberall entblaettert und entstellt.

Zu ihnen draengt sich aller Staub der Sraedte, 
und aller Unrat haengt sich an sie an.
Sie sind verruefen wie ein Blatternbette,
Wie Scherben fortgeworfen, wie Skelette,
Wie ein Kalender,  dessen Jahr verran, -

Und doch: wenn deine Erde Noete haette
Sie reihte sie an eine Rosenkette
Und truege sie wie einen Talisman.

Denn sie sind reiner als die reinen Steine
Und wie das blinde Tier, das erst beginnt,
Und voller Einfalt und unendlich Deine
Und wollen nichts und brauchen nur das Eine
So arm sein duerfen, wie sie wirklich sind.

Их будто нет. Они беднее нищих.
Они безвольны. Нет у них страны.
Последним знаком страха – жить без пищи –
Обезображены, оголены.

Вся городская пыль на них садится,
И все отбросы вешаются к ним.
Как оспой, славою дурной их лица
Расчерчены. Как остов, как осколки,
Как календарь, чей год лежит на полке,

И всё же, если б мир твой стал гоним,
Он нанизал бы их на роз иголки,
И стал бы этой цепью сохраним.

Так как пречистых камней они чисты.
Как зверь слепой, бросаются вперёд.
Они полны наивности. Их рот
Не ведал никогда духовной пищи.
 

Одно желание у них – другим отпор –
Ещё беднее жить, чем до сих пор.

***

Выводов никаких не делаю. Возможно, надо было бы призвать читателей учить язык оригинала, но я однажды добралась до оригинала шекспировского сонета №66 и была разочарована. Перевод Маршака - лучший. Недавно я влюбилась в творчество Бодлера - в русский перевод и желания прочесть на французском нет совершенно.