ДИЗАЙН ВСЕГО— это жизнь, ориентированная на вопрос: «Где я нахожусь?» Давайте различать то, что должно быть интересно, от того, что интересно на самом деле.
Дата: Понедельник, 04.04.2022, 21:41 | Сообщение # 1
Случайные фото
администратор
Группа: Администраторы
Сообщений: 1101
Статус: Offline
Булат Окуджава (9 мая 1924, Москва, РСФСР, СССР — 12 июня 1997, Кламар, Франция)
***
Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал. А может, это школьник меня нарисовал: Я ручками размахиваю, я ножками сучу, И уцелеть рассчитываю, и победить хочу.
Ах, что-то мне не верится, что я, брат, убивал. А может, просто вечером в кино я побывал? И не хватал оружия, чужую жизнь круша, И руки мои чистые, и праведна душа.
Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою. А может быть, подстреленный, давно живу в раю, И кущи там, и рощи там, и кудри по плечам… А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам.
В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы. Ее глаза в иные дни обращены. Там хорошо, и лишних нет, и страх не властен над годами, и все давно уже друг другом прощены.
Еще покуда в честь нее высокий хор поет хвалебно, и музыканты все в парадных пиджаках. Но с каждой нотой, Боже мой, иная музыка целебна... И дирижер ломает палочку в руках.
Не оскорблю своей судьбы слезой поспешной и напрасной, но вот о чем я сокрушаюсь иногда: ведь что мы с вами, господа, в сравненье с дамой той прекрасной, и наша жизнь, и наши дамы, господа?
Она и нынче, может быть, ко мне, как прежде, благосклонна, и к ней за это благосклонны небеса. Она, конечно, пишет мне, но... постарели почтальоны и все давно переменились адреса.
1980
***
В земные страсти вовлеченный, я знаю, что из тьмы на свет однажды выйдет ангел черный и крикнет, что спасенья нет.
Но простодушный и несмелый, прекрасный, как благая весть, идущий следом ангел белый прошепчет, что надежда есть.
***
У парижского спаниеля лик французского короля, Не погибшего на эшафоте, а достигшего славы и лени: На бочок паричок рыжеватый, милосердие в каждом движеньи, А в глазах голубых и счастливых отражаются жизнь и земля.
На бульваре Распай, как обычно, господин Доменик у руля, И в его ресторанчике тесном заправляют полдневные тени, Петербургскою ветхой салфеткой прикрывая от пятен колени, Розу красную в лацкан вонзая, скатерть белую с хрустом стеля.
Эту землю с отливом зеленым между нами по горстке деля, Как стараются неутомимо бог, природа, судьба, провиденье, Короли, спаниели, и розы, и питейные все заведенья, Сколько мудрости в этом законе, но и грусти порой, вуаля.
Если есть еще позднее слово, пусть замолвят его обо мне. Я прошу не о вечном блаженстве, о минуте возвышенной пробы, Где уместны, конечно, утраты и отчаяние даже, но чтобы Милосердие в каждом движеньи и красавица в каждом окне.
Оловянный солдатик моего сына
Земля гудит под соловьями, под майским нежится дождем, а вот солдатик оловянный на вечный подвиг осужден.
Его, наверно, грустный мастер пустил по свету, невзлюбя. Спроси солдатика: "Ты счастлив?" И он прицелится в тебя.
И в смене праздников и буден, в нестройном шествии веков смеются люди, плачут люди, а он все ждет своих врагов.
Он ждет упрямо и пристрастно, когда накинутся, трубя... Спроси его: "Тебе не страшно?" И он прицелится в тебя.
Живет солдатик оловянный предвестником больших разлук, и автоматик окаянный боится выпустить из рук.
Живет защитник мой, невольно сигнал к сраженью торопя. Спроси его: "Тебе не больно?" И он прицелится в тебя.
1964
***
Не успел на жизнь обидеться - вся и кончилась почти. Стало реже детство видеться, так, какие-то клочки.
И уже не спросишь, не с кого. Видно, каждому - свое. Были песни пионерские, было всякое вранье.
И по щучьему велению, по лесам и по морям шло народонаселение к магаданским лагерям.
И с фанерным чемоданчиком мама ехала моя удивленным неудачником в те богатые края.
Забываются минувшие золотые времена; как монетки утонувшие, не всплывут они со дна.
Память пылью позасыпало? Постарел ли? Не пойму: вправду ль нам такое выпало? Для чего и почему?
Почему нам жизнь намерила вместо хлеба - отрубей?.. Что Москва слезам не верила - это помню. Хоть убей.
