Сегодня мне хочется написать свои впечатления о самой известной сказке Ганса Христиана Андерсена "Русалочка" в свете двух переводов - современного (СП), с сайта Ну-ка дети и старого перевода супругов Газенов, взятом на сайте Викитека.

А также ответить на вопрос: о чём эта сказка? Неужели о несчастной, неразделённой любви, как пытаются внушить читателю много лет? Или всё же сказочник вкладывал другой смысл? На вопросы я отвечу в конце своей работы, а по мере развития сказки попробую описать, что я вижу в воображении, читая две версии одной истории.

Итак, начинается сказка с представления места жительства русалок. Это синее глубокое море. Настолько глубокое, что для того, чтобы достичь дна, пришлось бы

у Ганзенов - поставить одну на другую много-много колоколен, только тогда бы они могли высунуться из воды.

При прочтении этого предложения возникает яркая картина глубины моря - то есть изначально сказочником подчёркивается, что выбраться со дна моря на грешную землю непросто, чего не скажешь в СП - пришлось бы громоздить на дно моря невесть сколько колоколен.

И сразу возникает бессмыслица. В СП предложение обрывается, будто бы указывая на бездну моря, неизмеримость его глубины. Громоздить - это сваливать, складывать кучей, бессистемно. Невесть сколько - это незначительное количество. То есть, это три камня, сложенных в луже. С трудом можно представить, что в таком море можно жить. И уточнение "Вот там-то и живут русалки" рисует каких-то мормышей, водомерок.

Ганзены же пишут: "На самом дне живут русалки". То есть, словно подчёркивается загадочность этих существ, особенность, отличность от людей, и в то же время какое-то сходство, кажется, что русалки это те же люди, только живущие на глубине моря, а не на Земле, в то время как в СП я вижу животное, нежить.

На дне моря расположен дворец морского царя из чистейшего янтаря с высокими стрельчатыми окнами (Ганзен), а в СП с высокими остроконечными окнами. 

Остаётся только догадываться о том, какие книги переводчик в своей жизни читал и в каком матричном мире он жил, путая крышу и окно. Это... чернильный папуас, выражаясь образом Саши Чёрного. 

Во дворце живёт морской царь-вдовец вместе со старухой-матерью и шестью дочерьми. 

СП даёт такую характеристику старухе-матери: "Вообще же она была особа достойная, особенно потому, что очень любила своих маленьких внучек".

Из этого предложения малопонятно, как достоинство связаны с любовью к внучкам. Если мыслить от противного, то если ты не любишь внуков, ты - полное дерьмо.

У Ганзенов никаких крамольных мыслей не возникает.

"Вообще же она была особа, достойная всяческих похвал, особенно потому, что очень любила своих маленьких внучек".

Далее идёт описание времяпровождения самой младшей дочери морского царя, Русалочки, которое в СП вырезано. Современные дети не узнают, что возле дворца был разбит сад, в котором у каждой принцессы имелся свой уголок, где они копали грядки и сажали, что хотели. Наша Русалочка сделала грядку круглую, как солнце, засадив её ярко-красными цветами. Ещё у Русалочки была статуя мраморного мальчика, возле которой она посадила плакучую иву. Так же в СП опущено, что Русалочка была странное дитя: тихая, задумчивая.

Ну, да. Зачем детям читать о грусти? Зачем ломать диснеевский безмозглый образ нежити?

Больше всего Русалочка любит слушать рассказы бабушки о Земле. Ганзены пишут, что бабушке пришлось рассказать о кораблях и городах, о людях и животных, в СП же бабушка должна была рассказать всё, что знала. Монстр какой-то бабушка выходит, у которого есть важная миссия - вложить в голову внучки любовь к людям. И в чём же тогда её любовь?

Далее в СП вновь вырезан огромный кусок текста. И дети не поймут, почему Русалочка так ожидала, когда ей исполнится 15 лет, и она сможет подняться на поверхность, как и старшие сёстры. Нет важного описания, как Русалочка провела не одну ночь, вглядываясь в синеву моря, как в небо, и у Ганзенов есть очень важное предложение:  "Она могла разглядеть сквозь воду месяц и звёзды; они, конечно, блестели не так ярко, но зато казались гораздо больше, чем кажутся нам". В этом сравнении заключена важная мысль: Русалочка это будто такой же человек, как мы, волею судьбы оказавшийся на чужбине и тоскующий о родине, а в СП после рассказов бабушки она заявляет так, что я ей не верю:

"— Ах, когда же мне будет пятнадцать лет? — говорила она. — Я знаю, что очень полюблю и тот свет, и людей, которые там живут!" 

Странный рисуется образ после определения мира людей как тот свет. Нежить отрицает свой мир и готова полюбить мир загробный. Какой-то некромантией веет. Шило на мыло собирается поменять. И ничего подобного нет у Ганзенов:

"— Ах, когда же мне будет пятнадцать лет? — говорила она. — Я знаю, что очень полюблю и тот мир и людей, которые там живут!"

В этом случае мир означает мир земной, планету людей, живых людей.

Наконец, Русалочке исполняется 15 лет, и бабушка надевает ей на голову венок из белых лилий у Ганзенов и совершенно отвратительный венец из белых жемчужных лилий в СП и цепляет на хвост 8 устриц. Откуда взялся венец в СП? Причём здесь нежить и символ страданий или власти монарха? Даже Ганзены не используют этот образ царской власти.

Русалочке больно, и она возмущается, на что бабушка ей отвечает:

В СП: "— Ради красоты приходится и потерпеть немножко! — сказала старуха".

У Ганзенов: "— Ради красоты и потерпеть не грех! — сказала старуха".

В СП так и сквозит, что девушка обязана терпеть боль ради того, чтобы красивой, мне этот бред никогда не нравился, равно как и пошлое выраженьице "красота требует жертв". 

У Ганзенов уже в начале начинает сквозить христианская мораль. Бабушка будто вкладывает в голову внучки-нежити божественные догмы, что красота не есть нарушение религиозных правил. Естественно, это никому сейчас не понравится, поэтому изначально нормальная сказка так извращена. 

В СП далее показывается отношение Русалочки к тому, что ей причинили боль и самим фактом украшений на своём теле:

"Ах, с каким удовольствием скинула бы с себя русалочка все эти уборы и тяжелый венец: красненькие цветочки из ее садика шли ей куда больше, но делать нечего!"

Это абсурд сочетать высокие слова и понятия с приземлёнными, да ещё и пренебрежительными - красненький, садик. 

У Ганзенов написано аккуратно: 

"Ах, с каким удовольствием скинула бы с себя русалочка все эти уборы и тяжёлый венок, — красные цветы из её садика шли ей куда больше, но она не посмела!"

В этом случае всё оправдано: указывается на физическое неудобство, на размер садика - маленький и на её характер: почти человеческий. 

Русалочка поднимается на поверхность моря легко и плавно, что подчёркивается у Ганзенов сравнением "точно пузырёк воздуха". А в СП это звучит как "точно прозрачный водяной пузырь". Во втором случае a вижу рыбу, животное и образ животного с тяжёлым венцом на голове кажется полным кощунством.

Андерсен меня в этом моменте разочаровал. "som en Boble" пишет он. "Как мыльный пузырь". 

Русалочка выныривает на поверхность и видит большой трёхмачтовый корабль. Она подплывает ближе и наблюдает нарядных людей, а так же принца с чёрными глазами. Судя по яркой иллюминации и салютам, на корабле празднуется его день рождения. В СП пропущено очень много описательных моментов, видимо, чтобы не отягощать детское воображение ненужными подробностями. 

Например, нет таких фраз: на вантах и реях сидели матросы, и нет ни упоминания о том, что на корабле запустили фейерверки, ни испуга Русалочки - а это важно. Фейерверк сравнивается с Солнцем, а у неё клумба была разбила в виде Солнца. И вот она столкнулась с ним в реальности, оно её напугало, но не остановило. И само описание очень художественное.

"Никогда ещё не видела она такой огненной потехи: большие солнца вертелись колесом, огромные огненные рыбы били в воздухе хвостами, и всё это отражалось в тихой, ясной воде". 

Андерсен будто предупреждает свою героиню об опасности её желания жить на Земле.

Наступает вечер, празднование стихает, и приближается буря. Море гудит, стонет, , а сам корабль у Ганзенов "стал набирать скорость", то есть всё здесь понятно: движение развивается постепенно, как и положено по законам физики, которую чернильный папуас, видимо, воспитывавшийся на виртуальных гоночках, грубо нарушает: "корабль несся все быстрее и быстрее", при этом указывается, что Русалочка всё ещё заглядывает в его окна. Не представляю, как она умудряется это делать. Тогда по логике папуаса она тоже должна нестись с той же скоростью, да и зачем усиливать эту скорость наречиями "быстрее", смысл глагола "нестись" - двигаться с большой скоростью. Очередная чернильная чушь.

Видя опасность, матросы убирают паруса, им приходится туго (у Ганзенов) и плохо в СП. Туго значит тяжело. Почему тяжело синонимично плохо, я не понимаю. Матросы не кисейные барышни и вряд ли разводят нюни.

Корабль качает на волнах, он трещит, доски разлетаются в щепки, и вода начинает заливать палубу. 

В СП, перед тем как корабль начал тонуть, причина описывается так: "мачты ломались, как тростинки, корабль перевернулся набок, и вода хлынула в трюм". Ломались - употреблена форма несовершенного вида и в этой связи мне трудно поверить, что корабль перевернулся из-за этого.

Ганзены небрежности не допускают: "вот грот-мачта переломилась, как тростинка, корабль перевернулся набок, и вода хлынула в трюм". Все действия в одной временной плоскости, причина порождает следствие и недоумения не возникает.

Так же мне непонятна гигантомания СП. Грот-мачта расположена в центре корабле, она выше остальных и именно из-за того, что она рухнула, корабль начал тонуть. И мне кажется даже ветру не под силу ломать все мачты одним махом.

Люди спасаются как могут. Когда корабль разбился на части, Русалочка увидела, как принц погрузился в воду. В этом моменте в СП допускается распространённая ошибка многих современных авторов - ломка логики событий. Увы, я иногда тоже этим грешу, особенно, когда пишу быстро, но я стараюсь исправляться.

В СП "Русалочка отыскала глазами принца и увидела, как он погрузился в воду, когда корабль разбился на части". 

Я не знаю, может эта тенденция сначала говорить, а потом думать и укоренится в литературе, но мне нравится логичность даже в хаосе. Всё должно быть логично и последовательно. Это у Кэрролла непоследовательность мила - когда у Алисы сначала идёт кровь, а потом она укалывает палец. но она в Зазеркалье, а в нём ещё не то может происходить.

Русалочка поначалу радуется, что принц тонет, но потом вспоминает, что он попадёт на морское дно мёртвым и бросается его спасать. Утром от корабля не остаётся ни щепки, восходит солнце и возвращают щекам принца живую окраску, но глаза всё ещё закрыты. Русалочка целует его в лоб и желает, чтобы он остался жив. В СП уточняется, что она желает от души, обессмысливая сказку и наделяя нежить душой, когда у неё её и в помине нет.

Далее Русалочка видит твёрдую Землю, рощу апельсинных деревьев, здание, похожее на храм, устремляется к берегу и оставляет принца на песке. Принца обнаруживает незнакомая девушка, он оживает, улыбается ей в уверенности, что она - спасительница. Грустная Русалочка уплывает в свой морской дворец и грустит ещё больше. Вскоре она узнаёт от сестёр, где живёт её принц и часто приплывает смотреть на принца, который грустит в одиночестве. 

У Ганзенов Русалочка из моря заплывает в "узкий канал, который проходил как раз под великолепным мраморным балконом", в СП в узенький проток, который бежал как раз под великолепным мраморным балконом. Непонятен выбор этих слов. Проток - боковой рукав реки или речка, соединяющая два каких-нибудь водоёма. Почему узенький? Почему бежал? Он же не ручей. И море не река. 

Русалочка также наблюдает, как принц катается на лодке и слышит, как хорошо отзываются о нём рыбаки. При этом она радуется, что спасла его, когда у Ганзенов "его полумёртвого носило по волнам; она вспоминала, как его голова покоилась на её груди и как нежно поцеловала она его тогда". 

В СП очередное безобразие: "когда он полумертвый носился по волнам; она вспоминала те минуты, когда его голова покоилась на ее груди и когда она так нежно расцеловала его белый красивый лоб". 

Не знаю, насколько уместен глагол "расцеловать", означающий поцеловать несколько раз. Для меня несколько это пять-шесть, а Русалочака поцеловала принца два раза.

А полумёртвый принц, который носится по волнам - это что-то! Dead can dance. Готика. Ржунимагу. Но, может, так написано как раз для того, чтобы снизить планку серьёзности сказки? Я уже ухохоталась, читая вариант СП.

Влюблённую Русалочку всё больше и больше тянет к людям. В СП опять всё шиворот-навыворот: "Все больше и больше начинала русалочка любить людей, больше и больше тянуло ее к ним".

У Ганзенов об этом сказано яснее: "Всё больше и больше начинала русалочка любить людей, всё сильнее и сильнее тянуло её к ним".

"Больше тянуло к ним" я представляю буквально: физическое растягивание нежити, впрочем, СП её и описывает как мормыша, так что стиль дебилизма выдержан, а выдержанность стиля - это успех.

Русалочка восхищается также могуществом человека: он может переплывать моря, может подниматься высоко в горы, и в СП "а бывшие в их владении пространства земли с лесами и полями тянулись далеко-далеко, и глазом было их не окинуть!", у Ганзенов "а их земля с лесами и полями тянулась далеко-далеко, её и глазом не охватить". 

Владение пространством, интересно, из какой оперы? Что за крамольная мысль вкладывается в детскую голову? Давно известно, что человек ничем не владеет, кроме недвижимости, также окинуть мне представляется менее масштабным, чем охватить, может, СП иронизирует таким образом над человеком, и зря я нехорошо о переводчике думаю?

И Русалочка вновь и вновь задаёт бабушке вопросы о Земле и людях. Она спрашивает бабушку: "Если люди не тонут, значит живут вечно?" На что бабушка отвечает:

В СП: "— Как же! — отвечала старуха. — Они тоже умирают, и их век даже короче нашего". (Сквозит самодовольство, бабушка, которая по замыслу принадлежит к королевской семье представляется бабой Зиной из соседнего двора, которая мнит себя сверхчеловеком).

У Ганзенов: "— Ну что ты! — отвечала старуха. — Они тоже умирают, их век даже короче нашего". (Мне видится умудрённая опытом женщина).

В СП: " Мы живем триста лет, зато, когда нам приходит конец, от нас остается одна пена морская, у нас нет даже могил, близких нам". (баба Зина корявой речью рассуждает о жизни после смерти. Конец предложения - вопиющая безграмотность - что рождает логичный вопрос: а бывают могилы нам далёкие?)

У Ганзенов: "Мы живём триста лет, но, когда нам приходит конец, нас не хоронят среди близких, у нас нет даже могил, мы просто превращаемся в морскую пену". 

Остаются обычно кости от рыбы, эта приземлённость просто убивает. Чем плох вариант превращаемся? Не понимаю.

В СП: "Нам не дано бессмертной души, и мы никогда уже не воскреснем для новой жизни; мы, как этот зеленый тростник: вырванный с корнем, он уже не зазеленеет вновь!"

У Ганзенов: "Нам не дано бессмертной души, и мы никогда не воскресаем; мы — как тростник: вырвешь его с корнем, и он не зазеленеет вновь!"

В этом моменте я бы рискнула сделать вывод, откуда растут ноги у ничем не оправданного многословия. "Не воскреснем для новой жизни", два раза (!) "уже". Зачем? На примере Ганзенов видно, что "новая жизнь" и "уже" это лишние слова. Их не стало, и текст не пострадал.

В СП: " У людей, напротив, есть бессмертная душа, которая живет вечно, даже и после того, как тело превращается в прах; она улетает тогда в синее небо, туда, к ясным звездочкам!" 

У Ганзенов: "У людей, напротив, есть бессмертная душа, которая живёт вечно, даже и после того, как тело превращается в прах; она улетает на небо, прямо к мерцающим звёздам!" 

Различные предлоги в антихристианском чернильно-папуасском СП уместны. Христианин никогда не скажет: "Его душа улетела в небо". Вообще, точнее было бы сказать "в небеса". Подчёркивание цвета неба - синее, ещё больше утверждает в мысли, что речь идёт о полёте тела, а сниженные звёздочки обессмысливают бессмертие души, возникает когнитивный диссонанс, после которого фокус с души смещается в сторону тела. Последнее предложение старухи одинаково в обеих версиях перевода:

"Как мы можем подняться со дна моря и увидать землю, где живут люди, так они могут подняться после смерти в неведомые блаженные страны, которых нам не видать никогда!" 

Теперь очередь Русалочки.

В СП: "— Отчего у нас нет бессмертной души! — грустно сказала русалочка. — Я бы отдала все свои сотни лет за один день человеческой жизни, с тем чтобы принять потом участие в небесном блаженстве людей". (Восклицательный знак меня смутил. Какая-то доморощенная Катерина: "Отчего люди не летают, как птицы?" А принять участие ... глупость какая-то корявая - звучит, как будто это вечеринка для подростков с бухаловом и травой).

У Ганзенов: "— А почему у нас нет бессмертной души? — грустно спросила русалочка. — Я бы отдала все свои сотни лет за один день человеческой жизни, чтобы потом тоже подняться на небо". (Логичный вопрос и возвеличивание неба).

В СП: "— Так и я умру, стану морской пеной, не буду больше слышать музыки волн, не увижу чудесных цветов и красного солнышка! Неужели же я никак не могу приобрести бессмертной души?" (О... Как же меня достали... твари, играющие на дудках... Приобрести, в смысле купить? А это уменьшительно-ласкательное в контексте "Русалочки" уменьшает серьёзность сказки, все больше и больше рисуя картину загородного пикника).

У Ганзенов: "— Значит, и я умру, стану морской пеной, не буду больше слышать музыки волн, не увижу чудесных цветов и красного солнца! Неужели же я никак не могу обрести бессмертную душу?"

На этот вопрос всезнающая бабушка даёт такой ответ:

Я помещу цитату из Ганзенов, а в скобках отличие в СП:

"— Можешь, — сказала бабушка, — пусть только кто-нибудь из людей полюбит тебя так, что ты станешь ему дороже отца и матери, пусть отдастся он тебе всем своим сердцем и всеми помыслами и велит священнику соединить ваши руки в знак вечной верности друг другу; тогда частица его души сообщится тебе и когда-нибудь ты вкусишь вечного блаженства (и ты будешь участвовать в вечном блаженстве человека - то есть в вечеринке). Он даст тебе душу и сохранит при себе свою. Но этому не бывать никогда! Ведь то, что у нас считается красивым, твой рыбий хвост, люди находят безобразным; они ничего не смыслят в красоте; по их мнению, чтобы быть красивым, надо непременно иметь две неуклюжих подпорки — ноги, как они их называют".

После этого Русалочка с грустью смотрит на свой хвост, а бабушка сообщает, что этим вечером во дворце состоится бал.

Продолжение Часть 2