Начало Улица Роз. Глава 10

А вот и вы, дорогой друг! Рад, безумно рад встрече. Скучал по вам, неподдельно скучал. Прикипел я к вам, как к брату по оружию. 

Ну, не томите, я же вам не барышня модильяновская, давайте скорее картину с парой в лодке...  Да я уже догадался, что зрители не поняли.  

Я хоть и дурак, но у Шуры Рёдингерова научился закономерности выявлять. Вы как возвертаетесь, значит, неудача вашу картину постигла. 

Вот Маша Чистая, что у Катерины Петровны под грибочком вдохновение черпала, больше сотни лет нас не посещает. Мы тут гадаем: померла? Почивает на лаврах? Перешла в четвёртое измерение? То есть на Дно? 

Нет, дорогой друг, для кого-то дно – это потолок. А вы думаете, почему мы ещё не скукожились в этой временной круговерти? 

Мы для вас, столичных людей – дно, а ежели далее по карте двигаться, то относительно китайцев мы – потолок, а они относительно нас дно. Да ничего я не имею против китайцев, ежели бы правее Япония лежала, я бы про японцев заговорил. 

Ну, показывайте двоих в лодке. 

Ну, на первый взгляд изъянов нет, тут глубже надо копать, на дне подсознания. Нет, у подсознания как раз потолка нет. А сознание его потолок. 

Видите, как примитивно человек устроен? У него два уровня мышления: подсознание-дно и сознание-потолок. Разум – крыша, опыт – стены. 

Вот вам четыре всадника Апокалипсиса. Заметили, что цифра четыре здесь есть? Дом имеет 4 стены, всадников 4. Не догадываетесь? Да всё просто. 

Апокалипсис наступит для всех, но для каждого в отдельности в разное время. Кому-то снесёт крышу, кому-то выбьют окна, а кого-то на брёвнышки раскатают. 

Кто я? Я обычный заурядный дом, всё у меня прямо, логично и серо. Такие, как я, мирозданию неинтересны.

Так, картина. Честно скажу, она как я – слишком ярко показывает всё, что у неё на уме. 

Франт в чёрном тянется к женщине в белом. Вы её хорошо изобразили, я бы к такой не только на лодке в одиночку через океан проплыл, я бы на плоту, а плот бы киты какие разломали, я бы вручную грёб. 

Нет, я бы доплыл. Было бы к кому плыть. 

Нет, дорогой художник, к настоящей женщине ты приползёшь. 

Или, как у моего любимого немецкого поэта – погаси мне глаза, а я тебя увижу, оторви мне уши, а я тебя услышу, и без ног я к тебе приду, и без рта я буду тебя заклинать. Сломаешь мне руки, а я тебя схвачу моим сердцем, как рукой, останови моё сердце, и мой мозг будет биться, а если ты сожжёшь мой мозг, я тебя понесу на моей крови. 

Ну, как вам? 

По моему глубокому мнению, это лучшее стихотворение не только у Рильке, но и вообще во всей мировой поэзии. 

Какие садо-мазо, вы о чём? 

Это любовь. 

Не страсть, нет, а именно любовь, и вы это удачно показали перевёрнутым отражением в озере части крыши дома. Башню им снесло основательно, или снесёт, потому что тихой любовь не бывает. А им от этой любви хорошо не будет, поверьте. 

Так вы разве не специально нарисовали, как нос лодки движется будто в обратном направлении, будто вот-вот столкнётся с крышей? 

Ну вы даёте, приятель. 

Вот вам и ответ, почему картину приняли прохладно. Мир к такой любви не готов. Подсознательно зритель чувствует угрозу и не верит, что франт целует руку искренне. 

Почему я это вижу? А вы попробуйте каждый день смотреть в глаза жертвенных хрюшек перед тем, как их бьют электрошоком и выбивают из них жизнь. 

Что там? 

Там всё. Страх. Непонимание. И надежда, что в последний момент отключат свет, и палач промахнётся, да только ради свиньи не будет Создатель электростанции взрывать. 

А вот я бы взорвал. Да, свинья - не человек, но предсмертная минута всех на одну доску ставит, всех. 

Вот и представьте, какие мысли ваша картина рождает. 

Засмотришься, и вегетарианцем захочется стать. Ты станешь, и другой захочет, это же элементарная геометрическая прогрессия как в случае с зайцами. 

А вы думаете, откуда у нас Дне зайцы появились? Это всё Шура Рёдингеров. Он и зайцев в банки сажал. Да тут прогорел. Запер двух зайцев на неделю, открыл, а их шестнадцать. Тут наука оказалась бессильна. 

Кстати, а как вас зовут? 

Вы уж простите, что до сих пор не спросил. Для меня имя это первый признак привязанности. А к вам я прикипел. 

Александер Колос? Неплохо. 

Если конвертировать по-старославянски, получается 21 или очко, а я в картишки люблю перекинуться. 

Должна же у меня быть маленькая слабость. Любовь для меня слабость большая, а вот картишки… а пойдёмте к Верке-модистке, а? Почему бы вам не нарисовать картину не жанровую, а натюрморт?

По этой части Верка дока. 

Живёт небогато, но вкус и чувство стиля у неё имеются. 

Я как-то задумался, почему меня в её доме ничего не раздражает? 

Да потому, что у неё всё гармонично и минималистично, как и у меня. 

Стол стоит как положено, у стены, сам он квадратный, ножки прямые, без этих фигурных финтифлюшек, на столе прозрачная ваза из дешёвого стекла, однако цветы в вазе живые, а не искусственные, а в довершение рядом с вазой завсегда стоит блюдечко, а на нём лимон, а сбоку пирог надкушенный, который никто никогда не доедает. 

Я, когда вижу этот лимон, начинаю мучительно соображать, зачем он там лежит? Почему лимон, а не яблоко или виноград? Ведь лимон горек, и чай с лимоном англичане называют «русский чай». 

А пирог? Зачем надкусывать, если не собираешься доедать, это во-первых. А во-вторых, зачем вообще печь пирог в доме, где его никто никогда не доедает? А ведь пирог недурён. Не фирмы «Эстерхази», конечно, а местного пошиба. 

Его Маша Чистая любила. 

Они с Веркой дружны были. Открою вам секрет: Маша, до того, как стала столичной штучкой, обожала азартные игры и подпольное казино. 

Она и стихи стала записывать благодаря моему совету. Я же видел, что девчонке хочется постоянно выигрывать, а гордостью она обладала непомерной, в долг не брала, мужа у нас богатого на Дне смешно искать, а играть ох как хочется. 

А она как Шура Рёдингеров была, в смысле, гениальная. Он котов в коробки сажал, а Маша стихами разговаривала. 

Да так складно, что я её второй в свою тетрадку заветную записал. Первым у меня Александр Сергеевич, третьим Рильке, ну, а Машу я посередине поместил. 

Она и у Верки всегда между двумя кавалерами садилась, и обязательно выбирала мямлю и нахала, а потом курсировала между ними и вроде как не могла выбрать, кто ей по сердцу. Но я её раскусил. 

Не нужен ей был ни мямля, ни нахал, она Шуру Рёдингерова любила. 

Может, у них всё бы и сложилось, но однажды он завернул к Верке сыграть в очко и проигрался, а у неё в тот день тоже было отвратительно на душе, и дёрнул её чёрт сочинить про Шуру это стих. А Шура юмора не понимал. Так они и разошлись по жизни. 

Какой стих? Да вполне нормальный. Если бы мне такой посвятили, я бы не обиделся. Вот послушайте:

Луна мне светит из окна
Колодой неприступных карт
Хочу её достигнуть дна
И начинаю быстрый старт.

Гляжу я из окна на street,
Тасуя нервно лунный треш.
Я – недовольный сибарит –
Мне выпадает вечно флеш.

Но я, мечтая о каре,
Не говорю себе: харе.
Пусть хаус мой зовётся фулл
И стул мне джокером моргнул

Как тётя Клава, что компот
Мне, улыбаясь, подаёт –
Улыбкою червонной дамы…
А остальные психи – хамы!

Шестёрки, двойки и валеты,
А главный врач жуёт конфеты –
Хотя по рангу туз червей.
Нет, надо ставить стул левей

Так комбинации теней
Не только кажутся длинней,
А как четыре короля
Ложатся на прибор руля

А я – один из королей -
Рулю, рулю… Среди врулей
Я самый главный руль и враль.
И лунная мне светит даль.

Тут Маша красиво обыграла название комбинаций фуллхаус и сумасшедший дом. По мне так игра слов великолепная. 

И это лучшее Машино стихотворение, жаль, его ни в одном сборнике нельзя найти. 

Его только я знаю, а теперь и вы, дорогой Александер. Она очень хорошо передала психологию жителей нашего Дна. 

Правда, его оценить, кроме меня, смог только один человек, назовём его Мистер Х. Когда Маша его зачитала, то Верка на полпути бросила резать лимон, а Мистер Х опрокинул свой стакан с вином. 

Вот и нарисуйте в стиле Виллема Класа Хеда ваш натюрморт. 

Ну, Александер, какой же вы художник, ежели не имеет понятия о том, кто такой Хеда! 

Он в библиотеке должен быть, уж поинтересуйтесь сами. Если честно, не люблю я людей, которым всё надо объяснять и рассказывать, а вы в моих глазах перешли в высшую лигу, вы для меня теперь на одной доске со свиньёй, а вы должны помнить, что роднее жертвенной свиньи для меня никого нет. 

А свиньям обычно без надобности всё, что я им рассказываю. Так что я оставляю право выбора за вами: ознакомиться с творчеством голландского живописца, мастера натюрморта или нет. В любом случае, моё отношение к вам уже не изменится. 

Ну, бывайте, Александер. Ожидаю вас теперь с успехом. 

Ну, её любовь эту, давайте лучше хоть мгновение побудем гедонистами. Только не рисуйте всё достоверно, как я вам описал, а попробуйте поиграть образами. 

Картина Норберта Гёнётта