Алексей Аргунов
Статья о писателе Марии Райнер с некоторыми отступлениями
Данная статья, как и следует из названия, будет посвящена творчеству Марии Райнер. Я считаю, что Мария один из, а, может быть, сильнейший прозаик нашей алтайской глуши (будем скромны). Я предупреждаю сразу: я не критик (поэтому я и скромен), я человек субъективный, но меня как добросовестного читателя интересует: почему очевидный талант оказывается незамеченным. Конечно, можно отмахнуться и сказать, что всё дело в глупости и зависти местных (и не только) писателей. Но думаю, что это не всегда так. Во всяком случае, я уверен, что некоторые представители литературного сообщества искренне удивятся и скажут: надо же нашли великого писателя… Хотя это тоже можно списать на дурновкусие и глупость литераторов.
Ну что ж, тогда мне придётся побороться с этой ветряной мельницей.
Вопреки советам коучей я начну с плохого. Сильнейшим недостатком Марии как писателя является то, что она не умеет отражать социальную реальность. Под отражением социальной действительности я разумею, что читатель способен увидеть себя и своё окружение, обнаружить схожие ситуации, понять, что нечто, описанное в произведении, было со мной или, по крайней мере, могло бы быть, если бы я… Словом, отождествлять себя с происходящим: с героем или антигероем, автором или читателем, а не смотреть на произведение как на что-то вроде навозной кучи, где копошатся жуки и черви, непрестанно удивляться их страстям и наконец закрыть книгу, разумеется, не дочитав до конца.
Следует понимать, что умение отражать реальность является одним из важнейших условий успеха. Например, для многих эстетов Виктор Пелевин — не писатель. Евгений Жаринов так и говорит об этом авторе: «это проект, а не писатель». По его словам, «он (Пелевин) не владеет словесной характеристикой персонажа». Однако: почему же его читают? Думается, потому что люди в произведениях Пелевина узнают и что-то понимают про свою жизнь.
Однако большинство писателей, скажем мягко, люди не слишком умные (во всяком случае, среди тех, с кем я знаком). Но ведь недалёкие люди вряд ли могут отразить действительность, потому что её не понимают. К примеру, недавно Поляков написал статью: «Почём вы мастера культуры» и сразу хочется вызвать ему бригаду психиатров на дом. А то, чего доброго, наделает известный писатель коктейлей Молотова и побежит защищать Верховный Совет от подписавших письмо 42-х. (Конечно, автор не равен себе как человеку и способен благодаря таланту воспарить на своей мелкой личностью, но это отдельный разговор). Дело в том, что писатели обладают некоторым объёмом здравого смысла и в его пределах отражают действительность, и поэтому в произведениях других авторов находят схожую картину мира и… далее аплодируют друг другу, дают премии и тому подобное. Но как далека эта картина мира от социальной реальности? Бесконечно далека. Что есть, собственного говоря, здравый смысл — это знание, основанное на собственном опыте существования в обществе. Писатели этот опыт без всякой критики переносят на всё «лишённое общего» общество (Т. Х. Керимов) и так рождается миф. Сознание писателей мифологично.
Для примера рассмотрим произведение «Дуэль» Сергея Владимирова, опубликованная на сайте журнала «Сибирские Огни». Рассказ написан довольно-таки неплохо, во всяком случае, я его дочитал. Правда ещё что-либо читать на этом сайте мне расхотелось. И не только по причине занудства, с которым была написана эта история и красоты некоторых фраз, которым мог бы позавидовать сам Гоголь, наподобие таких: «на следующий день утро задалось», — а, скорее, по причине того, что этот рассказ отражает не нашу действительность, а странную фантазию автора о ней.
Главный герой рассказа Чудик, представитель гражданского общества, провёл расследование в результате выявил воровство Хряка, потенциального федерального депутата. Обиженный кандидат вызвал на боксерский поединок скромного Чудика (ни дать, ни взять Золотов и Навальный), называя это мероприятие дуэлью. В ходе состязания Хряк психанул и начал настоящее избиение своего противника, нарушая правила, с применением ног и так далее. Избитый до полусмерти Чудик остался доволен, так как Хряк показал своё подлинное лицо, то есть жестокого и не способного контролировать себя человека, тем самым дискредитировал себя в глазах избирателей. Тренер, готовивший к дуэли Чудика, сомневается, что избиение его подопечного повлияет на исход выборов, потому что представители Хряка сумеют убедить подневольных бюджетников и бабушек (с его точки зрения они в основном и ходят на выборы) в необходимости проголосовать за Хряка.
Что в этой истории не так? Чтобы раскрыть коррупционную схему нужно хорошо ориентироваться в современных технологиях и в хозяйственной деятельности различных физических, юридических лиц и публично-правовых субъектов, а для этого надо быть хорошо адаптированным человеком с достаточно высоким уровнем развития социабельности. Поэтому Чудик не может быть «ботаником», каким его рисует Владимиров. В конце концов, «ботаник» — это специалист в ботанике, но оторванный от жизни в обществе человек, не приспособленный к ней. Но это ещё полбеды. Как адаптированный человек он понимает, что никакой скандал не сможет помешать нечестному человеку попасть в депутаты, потому что такому кандидату нужна не поддержка избирателей, а необходимо договориться с важными людьми. Если он сумеет договориться, то, будь он хоть людоед, он все равно попадёт в Государственную думу.
Возьмите хотя бы Бессарабова. В сентябре 2016 года он был избран депутатом Государственной Думы седьмого созыва от партии Единая Россия по одномандатному избирательному округу № 0039, и, конечно, проголосовал за поднятие пенсионного возраста на 5 лет. Вы только представьте: самая маленькая пенсия, ну, скажем, 10 тысяч, но за 60 месяцев — это уже 600 тысяч, а если это супружеская пара — то миллион двести (это минимум) из кармана огромного множества семей перекладывается в карман государства! А вы всё МММ, МММ… Государство, как мошенник, у нас покруче будет. И где же этот самый Бессарабов? Снова подъедается в Госдуме, потому что хорошо поработал на государство. А вы все выборы, выборы…
Иными словами, Владимиров создает миф, что избиратели что-то решают, но это в лучшем случае реальность 90-х или, на худой конец, начала нулевых. Писатели, которые сами, по сути, «ботаники», легко погружаются в этот миф. В принципе «Дуэль» — это миф и идеологическая манипуляция, настройка на нужный власти лад общественного сознания.
Мария Райнер тоже не отражает действительность. Но по-другому. Дело в том, что реальность её вообще не интересует. В романе «Письма мёртвого человека» (роман не выставлен автором для публикации, может быть, пока, но я читал его, благодаря доброте и доверию автора) главным героем является не персонаж, а событие, то есть весь водоворот происшествий нужен для того, чтобы письма одного человека попали к другому. Если вы ещё не догадались, то я скажу: это провиденциализм, то есть мировоззрение средних веков. Отношения и страсти, которые приводят к предрешённому событию, описаны ярко и достоверно. Но опять-таки такого рода страсти не могут возникнуть в редакции, вокруг которой, как вокруг Солнца вращается, жизнь её действующих лиц, потому что редакция — это не фабрика, это не постоянное производство каких-либо изделий одними и теми же людьми, а, стало быть, и не постоянное производство отношений этих людей. Мария Райнер не понимает, не хочет понимать, как работают социальные институты. Поэтому роман производит двойственное впечатление: с одной стороны, его стоит прочитать, только ради красиво описанных сцен, ярко поданных характеров, блестящего остроумия, но, с другой стороны, ты не можешь соотнести это с миром, в котором ты живёшь. В этом смысле лучше выглядит роман «Джокер». Роман мистический, и задача соотнесения с действительностью становится не такой актуальной для читателя. Однако я не уверен, что его удастся когда-либо опубликовать (во всяком случае, у нас), а всё потому что одна из героинь этого романа виртуозный мастер сквернословия. Как вам такой фрагмент:
«Настя — двадцатидвухлетняя красавица с длинными каштановыми волосами — имела греческие корни, двух малолетних детей-погодок и со всех сторон положительного мужа: непьющего, туповатового и состоятельного, которого едва бы соблазнил брошенный гарем восточного шаха. Кроме этого, Настя имела ещё и разногласия с мужем по поводу своего свободного образа жизни.
Слава придерживался консервативных традиций, считая, что жена должна сидеть дома и воспитывать детей. А Настя считала, что она слишком молода и красива, чтобы вкладывать свою молодость и красоту неизвестно во что. Настя изыскивала любую возможность, чтобы сбежать от быта и развлечься, даже если это развлечение являлось невинным времяпровождением в парке с пивом и Кузей».
Далее Настя звонит своей подруге Кузе:
«Зазвонил телефон. Кузя сняла трубку.
— Ну ты где, б…ь? Е…шься, что ли? — Приветствовала её Воронина. — Я тебя уже зае…сь ждать. Торчу возле фонтана, как х… в штанах».
«В чём же сила писателя Марии Райнер?» — спросите вы. Она обладает редким умением для писателя, а именно писать сюжет так, что через сюжет раскрываются характеры и отношения и даже эпоха, которую Мария не хочет знать. На вскидку из русской классики только Достоевский по-настоящему умел писать сюжет. А у современных? Возьмём, к примеру, Михаила Гундарина, автора хорошего, давайте я сделаю комплимент и напишу даже очень хорошего романа «Говорит Галилей», роман оказывается интересным, потому что написан об интересном времени, о конце 80-х, а не благодаря сюжету. А что с сюжетом? Как сказал по этому поводу маститый писатель: «Что в сухом остатке: член в анальном отверстии». Разумеется, маститый писатель употребил более сочные слова (в духе уже упомянутой Насти из «Джокера») — он же, в конце концов, мастер слова. Если вы не читали и не захотите прочитать роман Гундарина (хотя я бы советовал прочитать), то я скажу — в романе протагонист был изнасилован драконом. Почему же этот так возмутивший маститого писателя дракон появился? Потому что Гундарин не умеет писать сюжет. Он не смог придумать историю, в которой раскрылось бы содержание эпохи. Поэтому прибегает к эпатажному образу, решающему, с его точки зрения, эту задачу. Следующий роман Гундарина «Анна Карнегина», несмотря на интригующее название, совершенно не интересен, он повествует о 90-х годах, то есть о неинтересном времени, а сюжет и характеры Гундарин писать не умеет.
А вот как пишет о 90-х Мария Райнер. В её произведениях нет приватизации или ННЕ (прототип РНЕ в романе Гундарина «Анна Карнегина»). Мария обращает внимание на приватную сферу в человеческих отношениях. Тем самым ей удаётся открыть читателю взгляд на более глубокие структуры и процессы в человеческих отношениях. В самом деле, каким образом приватизация могла повлиять на образ жизни обычного человека. Норильский Никель сначала принадлежал государству, потом какому-то хрену, иными словами, данное предприятие как не имело отношение к обычному человеку, так и не имеет. Конечно, можно писать произведение о чём-то вроде борьбы за улучшение условий труда или попытках предотвратить экологическую катастрофу. Такой материал найти можно и это было бы, действительно, интересно. Возьмите хотя бы историю Выборгского целлюлозно-бумажного комбината. Однако написать производственный или политический роман очень трудно — нужно понимать, как работают соответствующие институты. И потом данная оптика может и не показать тех процессов, которые происходят с человеком. Поэтому метод Райнер — изображать эпоху через приватные отношения — оказывается удачным способом, который приводит к великолепному результату.
Возьму для примера рассказ или маленькую повесть «Птица». Трагедия разворачиваются на фоне нищеты (важная характеристика 90-х, начала нулевых, да и современной жизни), но не нищета являются причиной трагедии. Автор фактически описывает любовный четырёхугольник. Эту «геометрическую» задачу главное лицо произведения разрешить не может, что и приводит к разрыву дружеских и любовных отношений и даже случайная смерть возлюбленного этой персоны не выглядит случайной. Этот разрыв становится фатальным — героиня оказывается одна против безжалостного мира. И похороны найденной в парке птицы (похоронить её, конечно, нужно было) как попытка перевернуть «плохую» страницу жизни не кажется обнадёживающим — героиня остаётся одна и без надежды на успех. «Птица» — просто блестящее произведение. Трагедия не в том, что приватизация была проведена неправильно (хотя она может быть и была проведена неправильно), а в том, что на арену жизни вышло поколение, которое «не может». Та задача, с которой сталкивается главный персонаж Марии, хотя и трудна, но не является неразрешимой, люди и не такое решали. Но это поколение не может решать подобные задачи.
Эта же тема рассматривается под другим углом в рассказе «Синдром Котара». Рассказ назван по наименованию одного из редких психических расстройств, согласно которому человек придерживается бредовой веры в то, что он мёртв. Эвелина, главное лицо рассказа, как и её подруга, чувствуют себя мёртвыми. Но вряд ли это можно считать психическим расстройством, скорее, мысль о себе как о мёртвой носит метафорический характер. Но Эвелина пытается быть живой и даже лидером и работает в сетевой компании. Однако о лидерстве у неё очень странные представления. Как вам такой лидер, сможете ли вы прочитать следующий фрагмент без смеха?
«Эва — как говорили у них в компании — решала проблемы по-лидерски.
Эта привычка привела и к тому, что Эвелина каждую неделю мыла свою лестничную площадку в подъезде, а на окно повесила старый тюль и поставила цветы.
Горшки с фиалками использовались как хранилище окурков, на чистоту гадили, но Эва каждую субботу упорно наводила порядок. Делала она это сдержанно, без обиды на гадящих и без пожеланий им разных приятных вещей.
Соседки между собой высказывали предположение, что она двинулась умом, но Эва считалась лидером, а лидер не указывает, как надо делать. Он берёт и делает, и это главное отличие человека разумного от человека толпы».
На лицо явная мутация понятия — лидером оказывается не человек, организующий других людей на достижение цели, а человек, неудачно пытающийся побудить своим примером к правильному (как ему кажется) поведению.
Нельзя сказать, что это поколение не может приспособиться к социальной реальности, поколение приспосабливается, делая эту реальность более примитивной. Порча языка — лишь проявление этой вульгаризации. Если говорить коротко — в языке хранятся наши знания о мире, а знание можно понять как социальную связь, то есть, овладевая теми или иными знаниями, человек вступает в соответствующие им (знаниям) отношения, поэтому упрощение языка так или иначе тождественно опошлению жизни, поэтому мутация языка не случайна.
Яркий пример такой мутации — это современное искажение значения слова «быдло». В словаре Ожегова значение слова объясняется следующим образом: «БЫДЛО, -а, ср. (прост, презр.). О людях, к-рые бессловесно выполняют для кого-н. тяжелую работу». Или в словаре Ушакова: «быдло, ср., чаще собир. (польск. bydlo - скот) (обл. бран.). О тупых, безвольных людях, покорных насилию». Сейчас же у нынешних людей это означает просто плохо воспитанных людей. Что означает сиё вытеснение? Люди не хотят признавать, что они покорно терпят насилие и таким образом «переводят стрелки» на дурно ведущих себя людей или (и), что коммуникация с другими людьми становится тяжёлой, почти невыносимой работой или (и) это говорит о желании и невозможности подчинить своей воли так называемых гопников.
Эва доводит свою «мёртвую» подругу Алёну до самоубийства, то есть до смерти уже не выдуманной, а настоящей и делает она это, разумеется, не нарочно, а в следствие неумелой коммуникации. Ну каков лидер — таково и общение. Приговор, который выносит Райнер, своему поколению или, по крайней мере, части своего поколения безжалостен — это мертвое поколение, которое делает вокруг себя всё мёртвым. Причина этой беды, по мнению автора, неспособность к лидерству, неспособность руководить ни другими людьми, ни своей жизнью.
И мы вновь приходим к тому, что на сцене жизни поколение, которое не может решать задачи, которые им ставит жизнь. Представители этого поколения не могут сделать ничего, чтобы изменить жизнь — если уж не страны, то хотя бы свою. Что это недостаток гумилёвской пассионарности или что-то ещё? Я не знаю. Конечно, представители этого поколения могут возражать против такого диагноза, но именно такой образ рисует автор.
У Марии много удачных рассказов — это и «Возвращение отца», «История моего убийства», «Гороховый суп» и другие. Может быть не все они рисуют портрет поколения, но все, безусловно, интересно читать.
Однако совершенно не следует представлять, что Мария Райнер исключительно мрачный, «пессимистический» писатель, она может писать вполне светлые и весёлые произведения. Возьмите, к примеру, «Кошачьи истории», недавно опубликованные в журналах «Алтай» и «Культура Алтайского края» (Спасибо Вигандт!).
Как мне кажется, следует обратить внимание и на рассказ (или мини повесть) «Кот Шрёдингера». Наименование произведения отсылает к известному мысленному эксперименту и становится красивой метафорой любви. Даже если представить, что в любовных отношениях произойдёт полное совпадение людей, как в известном (великолепном!) стихотворении Николенковой:
Чтобы встретились два человека,
Нужно, чтобы совпали сны,
И глаза совпали, как реки,
И созвездия были равны.
Но тем не менее вся полнота бытия человека не будет исчерпана этими отношениями, потому что останется хотя бы свобода за кем-то из любящей пары не любить своего визави. Поэтому любовь — это всегда кот Шрёдингера. Произведение Райнер — мистическое, но тонко улавливает эту особенность любви, опять же раскрывая её через сюжет и через красивую и точную образную систему.
Другие умения, например, владение языком, писать характер у Марии развиты хорошо. Всё это превращает Райнер в незаурядного и уникального прозаика наших пенатов, которую, безусловно, интересно и надо читать.
Мария Райнер была отвергнута писательским сообществом на пошлейшем мероприятии, своеобразной ярмарке глупости — на так называемом литературном семинаре. Во всяком случае, она восприняла это именно так. В конце концов, уже не раз было говорено, что художник может оказаться ранимым человеком. Нужно же иметь хотя бы минимальную ответственность, если уж ты решился проводить свой семинар, но у писателей и необходимого минимума ответственности не оказалось. Сейчас Мария болеет и нуждается в помощи или хотя бы в моральной поддержке. Писателей, разумеется, рядом нет. У них есть более важные дела, — например, воевать с Украиной, сидя на диване, конечно… Вспоминаются слова Ленина о русской интеллигенции. Невольно и подумаешь — не писателей ли имел в виду Владимир Ильич.
|
1
